Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
— Эту подробность двадцать тысяч воинов не заметят, — уверенно заключил князь.
Теперь его главная задача состояла в том, чтобы привести в единое целое всю свою разношерстную рать. Как в былые временя в Липове, пока одна половина воинов союзного войска копала ров и возводила вал с частоколом, другая половина показывала, что она умеет на ратном поле.
Хороший боевой конь для любого бойника всегда был предметом гордости и считался очевидным преимуществом в любой схватке. Однако теперь, когда воины воочию увидели в действии сомкнутый строй пеших бойцов с длинными пиками и колесницы с камнеметами, их мнение о безоговорочном превосходстве кавалерии существенно поколебалось. Да и велики оказались потери среди лошадей. Поэтому перевод в пешцы безлошадных наездников не вызвал возражений даже у степняков-тарначей. Разумеется, за два-три дня научить их держать ровный строй было невозможно. И Дарник прибег к другому боевому порядку: своих ратников строил малыми квадратами по пятьдесят — сто воинов, а в промежутки между ними в нужный момент должны были выбегать толпы союзных пешцев с пиками, мечами и секирами. Такой способ действия понравился как липовцам, так и союзникам, раз за разом они строились, шли вперед, следили за сигнальщиками и, как мальчишки, с радостными воплями бежали куда надо. Еще большее удовольствие они получали от своего перемещения по ратному полю в двойных седлах за спинами липовских трапезитов. Подобный маневр мог хорошо пригодиться, когда все кутигуры ввяжутся в рукопашную в центре поля и неожиданный удар пеших сомкнутых пик с фланга или тыла решил бы исход битвы.
Панцирные конники союзников тем временем учились взаимодействовать с липовскими катафрактами. Слить их вместе не получалось, зато возникло полезное соперничество, когда каждый отряд стремился доказать, что он самый лучший. Общее число тяжелой конницы составило четыре сотни.
Колесницы, как всегда, продолжали оттачивать свое мастерство по быстрым и слаженным перемещениям, разворотам и скоростной стрельбе из камнеметов. Меченый поставил на колеса все четыре рамы больших пращниц и готов был с ними не отставать на марше от прочих повозок.
Как обычно после любого сражения, в стан войска пожаловали купцы из Черного Яра, желающие задешево поживиться трофейным оружием кутигур. Липовский князь всех удивил, приставив к трофейному добру крепкую стражу и сам назначая цену.
— Вы что, его с собой в поход заберете? — пытались торговаться купцы.
— Тем же кутигурам и продам, — шутил князь. — А то им сейчас поди нечем со мной воевать.
И поднял-таки цену, положив шесть тысяч дирхемов в общую войсковую казну. Долю же липовцев в несколько сотен булав он совсем отказался продавать.
8
Через три дня, когда перевезли все повозки, съестные и боевые припасы и закончили укреплять береговой стан, черноярское войско, наконец, выступило в поход. Повозки двигались двумя колоннами, между ними вышагивали пешцы и катились колесницы. С внешней стороны повозок располагалась конница. Катафракты и панцирники ехали на запасных лошадях, стараясь не отдаляться от своих привязанных к повозкам обряженных в доспехи боевых коней.
Скрыть передвижение по степи большой орды кутигур было невозможно, и черноярцы просто пошли по ее следу. Стояла середина лета, солнце жгло немилосердно, но хорошо снабженное и уверенное в себе войско продвигалось как купеческий караван: размеренно и сильно не напрягаясь.
Трое оставленных пленных, говорившие немного по-хазарски, содержались отдельно друг от друга, чтобы при допросе можно было получать более верные сведения. Про точную численность своего войска и его ближайшие намерения они ничего сказать не могли, зато о порядках и обычаях кутигурского племени сообщили князю немало интересного. Оказалось, что всей их ордой руководит Мать-ханша, потому что мужчины всегда истощают друг друга в борьбе за верховную власть, а у мудрой ханши соперников и соперниц нет. Да и тщеславного азарта и упрямства у нее меньше, чем у мужчин, знает, когда начать войну и когда остановиться. Семьи у кутигур тоже существуют, но всегда находятся в скрытом и безопасном месте. Воинов-женщин в каждой сотне обычно по два отдельных десятка, их мужья тоже могут быть в сотне, но до своих жен им во время похода дотрагиваться не разрешается.
Развлекая себя разговорами с пленными, Рыбья Кровь благодушествовал и в ратных делах — ему было все равно, нагонят они кутигур или нет. Одна громкая победа одержана, свою наемную плату он отработал, большой поживы все равно не предвидится, так чего из кожи лезть?
Придумал он и как от ответного степного пожара уберечься. Когда поднялся встречный ветер и дозорные сообщили, что кутигуры тоже степь подожгли, князь с полусотней арсов поскакали вперед и быстро сделали поперечную полосу выжженной травы, дойдя до которой огонь тут же остановился. Не больно новая выдумка, но она еще сильней укрепила славу Дарника как ратного чародея. У костров на стоянках только и разговоров было обо всех его прошлых и нынешних победах. Булгары, горцы, гурганцы и тарначи уже не стыдились своих прежних от него поражений, а наоборот, с удовольствием придумывали колдовские подробности того, как все это происходило. Корней, принося все эти досужие домыслы, подначивал:
— Ты знаешь, какие испытания колдунам в западных христианских странах устраивают? В воде топят и смотрят: утоп или нет. Если утоп, значит, не колдун. Рано или поздно тебе такое испытание устроят.
— На моих знаменах нарисована рыба, — весело подхватывал Дарник. — Вильну хвостом и уплыву от вас всех неблагодарных.
На десятый день безрезультатного преследования, когда стали подходить к концу запасы еды и питья, князь повернул войско обратно.
— Пускай теперь они за нами погоняются, — сказал он воеводам.
— А если кутигуры не станут нас преследовать? — спросил Завила.
— А что им еще остается делать: овец разводить? — уверенно отвечал князь.
В самом деле, едва черноярцы свернули с северо-восточного направления на западное, к Итилю, как у противника тотчас сработал охотничий инстинкт. Вместо прежних отдельных сторожевых отрядов отступающую колонну трех сторон начало охватывать все кутигурское войско. То там, то здесь вперед вырывались их конные лучники, чтобы осыпать черноярцев своими стрелами. Дарник словно этого и ждал, всю конницу упрятал между повозочных колонн, а на внешнюю сторону повозок перевел липовских щитников с лучниками и арбалетчиками. Стоило кутигурам приблизиться, пешцы моментом образовывали закрытую большими щитами «черепаху», из которой по незащищенным коням противника неслись стрелы и арбалетные болты. Камнеметы в ход не пускали — берегли боеприпасы.
Так целый день и продвигались с частыми остановками и изготовкой к большому сражению. Спокойствие князя передалось воеводам и ратникам, скоро все лишь смеялись над столь нерешительными преследователями. Ночью кутигуры устроили уже привычную какофонию: в темноте скакали сотни лошадей, раздавались боевые крики и битье железа о железо.
У многих черноярцев при всем желании заснуть не получалось. Не спал и Дарник. На одну из повозок приказал взгромоздить колесницу и с ее площадки, как с наблюдательной вышки, долго в темноте обозревал окружающую обстановку. По огням костров видел, что основные силы кутигур расположились в полутора верстах от черноярского стана, а беспокоящий шум поднимали пятьсот-шестьсот воинов сторожевого отряда. К утру решение было найдено.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
