Долго идти не приходится. Карел был настороже, и все же щелчок самострела Герберта и звериный рев застают врасплох. Проглядел такую громадину! Принц, да ты совсем того… Карел стреляет, когда медведь становится на задние лапы шагах в десяти от него – и совсем близко, шагах в трех, от выхватившего широкий охотничий нож Герберта. Стреляет, как во сне, не думая, не сомневаясь, не опасаясь промаха… тренькнувший мигом позже самострел Джозефа словно будит его, доказывает – всё всерьез. Карел оторопело смотрит, как валится на снег невероятно огромный зверь, как отскакивает в сторону Герберт… а самого ноги не держат, ухватился за кстати пришедшийся рядом дубок, рот хватает холодный воздух. И хоть бы глаза отвести, так нет! Егеря вдвоем копошатся вокруг медведя, и помочь бы надо, а принца дрожь бьет, как распоследнего слюнтяя. Потому как понял, что увидит дальше по этому проклятому следу.
– В сердце, – говорит Джозеф, остановившись прямо перед ним. – Твой трофей, принц. Поздравляю. Отец будет тобой гордиться.
– Честно говоря, я испугался… – Карел с трудом отводит взгляд от мертвого зверя.
– Что ж, страх тебе не помешал. – Джозеф чуть заметно усмехается. – Тем больше честь. Прекрасный выстрел, принц.
– Вы с Гербертом тоже стреляли.
– Болт Герберта скользнул по черепу. Бывает, и часто – у этих тварей крепкий череп. Зверюга только рассердилась.
– Но ведь ты попал?
– Попал. Тоже хороший выстрел, но твой был первым. Хлебнешь? – Джозеф протягивает Карелу фляжку.
– Да, пожалуй, – Карел отхлебывает, вздрагивает, кривится. Вино отвратительно на вкус, кислое, но крепкое, как раз согреться. – Спасибо, Джозеф. Теперь я готов идти дальше.
– Герберт и сам там разберется.
– Я должен, – тихо говорит Карел.
– Почему это? – Джозеф, кажется, удивляется неподдельно.
– Лучше мне один раз увидеть это, чем сотню раз представлять себе невесть какие ужасы. – Карел опускает глаза. – Я не ахти какой храбрец.
– Ну, я бы так не сказал, – возражает королевский лесничий.
– Да, – повторяет Карел, – не храбрец. Я часто трушу. Но, знаешь… то, что меня пугает, – не опасность на самом деле, понимаешь? Тени в темноте, непонятные разговоры, недоговоренности… то, что дает разгуляться воображению. На самом деле ничего не происходит, а меня от страха колотит! Потому я и хочу… понимаешь, Джозеф?
– Понимаю, Карел, – кивает Джозеф. – Понимаю. Что ж, пойдем поглядим.
Подойдя к медведю, Карел останавливается. Трудно поверить, что громадный зверь повержен одним метким выстрелом. Еще невероятнее, что выстрел этот сделал он, Карел. Да, Джозеф прав, отец будет гордиться! А вот матушка перепугается… как бы не начала снова уговаривать отца не пускать его в лес без охраны.
Оторвать взгляд от огромной, в бурых космах туши кажется почти невозможным. Поднять глаза и посмотреть… туда, где лежит, наверное, страшной окровавленной грудой незадачливый браконьер. Посмотреть, а потом – подойти. Ну, принц? Или ты хочешь, чтобы они поверили, что ты трус? Джозеф («Герберт и сам там разберется»). Герберт («Я не уверен, что мы имеем право туда идти, когда с нами ты»). Роджер и Джереми, которым Джозеф с Гербертом обязательно расскажут… ну, Карел, иди же!
И, увязая в снегу, стиснув зубы, отчаянно жалея, что постыдился попросить еще глоток из Джозефовой фляжки, Карел идет к Герберту.
3. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
День святого Карела…
Сегодня – ранняя праздничная утреня, шествие по Корварене, торжественная служба на площади перед королевским дворцом. Потом возвращение в монастырь, обед – и моления до ужина. А после ужина снова шествие, с факелами, и народные гуляния до утра, с фейерверком, музыкой и танцами, с кострами на высоком берегу реки… а поутру – плывущие по реке венки.
И всегда в этот день хорошая погода.
– В этот день, Анже, родился принц Карел. – Отец Предстоятель замедляет шаг, задерживаясь рядом со мной. Мы идем по дороге в Корварену, впереди братья, за ними послушники, а ветер пахнет весной. – Это сочли добрым знаком. Потому принца и назвали в честь святого Карела. А через год после смерти короля Карела Капитул Таргалы подал прошение Светлейшему Капитулу о причислении его к когорте святых. Так что с тех пор мы празднуем день сразу двух святых Карелов. Правда, сегодня мало кто помнит об этом. Смысл праздников теряется со временем.
И Пресветлый прибавляет шагу, догоняя голову нашего шествия. Я же весь день возвращаюсь мыслями к его словам. И вспоминаю вновь и вновь подробности увиденной вчера охоты, и думаю о молодом принце и о Смутных Временах. И под вечер праздник уже не в радость мне: хочется вернуться в келью, к фиолетово-белому бархатному кошельку, хранящему память тех давних дней. Но впереди праздничная ночь, ночь веселья, ночь костров, ночь, когда и братьям, и послушником разрешается смешаться с мирянами и забыть монастырские правила.
Я нахожу Отца Предстоятеля в обществе, к коему, пожалуй, не решился бы подойти в обычный день. Богато одетые, властные, уверенные в себе господа… белая скатерть расстелена прямо на земле, бутылки дорогих вин, серебряные кубки. Но эта ночь, единственная в году, разрешает многое. Я подхожу, кланяюсь, прошу Пресветлого уделить мне минуту. Он проходит со мной вместе несколько шагов в сторону и спрашивает участливо:
– Что, Анже?
– Благословите вернуться к работе, – выдыхаю я, холодея от дерзких своих слов. – Устал я праздновать. Все мысли там…
4. Карел, наследный принц Таргалы
Переливчатое пение рога смолкает, отгуляв эхом меж деревьев. Остается ждать. Карел садится прямо на медвежью тушу. Его мутит и неудержимо хочется говорить – все равно о чем. Впрочем, как раз сейчас его спутники, кажется, не против болтовни.
– Я всю дорогу думал, смогу ли выстрелить в человека. Честно говоря, даже хотелось, чтобы мы его не догнали. Но теперь… чуть-чуть раньше, и он не наскочил бы на этого медведя.
– Ну, конец для бедолаги был бы один, – бормочет Джозеф. – Вот медведь…
– Куда лучший трофей для принца, чем деревенский дурень, подавшийся в браконьеры. – Герберт встряхивает фляжку, глотает, протягивает Карелу. Вино у Герберта еще кислее, чем у Джозефа. И в голову ударяет крепче. – Похоже, мой принц, придется тебе отправляться домой прямо сейчас. Твой отец король наверняка пожелает достойно отметить такую добычу.
– Я не хочу! – Карел кашляет, мотает головой. – Мне разрешили пробыть здесь неделю! У меня еще три дня!
– Медведь – это… – Герберт запинается, берет у Карела фляжку, глотает, – это достойно будущего короля, вот что я хотел… Кто-то идет!
Карел прислушивается. Шепчет:
– Я не слышу.
– Идут, – кивает Джозеф. – Несколько человек… трое или четверо. Беглецы, наверное: с ними ребенок. Зайди им в спину, Херби, а мы встретим.
