Следом за этим Ева прицепилась к человеку, которого назначила ответственным за операцию «Караван»: стремительную эвакуацию студии и вывоз всех кассет в Швейцарию, а оттуда — в подготовленный Евой тайник. «На все у вас уходит вдесятеро больше времени», — орала она, хотя несчастный сколотил команду из восьми человек и нанял два грузовичка, готовых выехать той же ночью.
Окончательно вывело Еву из себя сообщение, полученное по радио от одной из патрульных бригад Кеслера. Они заметили Алису где-то на границе с Бельгией, на автостоянке. Она сидела в серой «вольво», которую вел неизвестный.
Первоначальная эйфория быстро сменилась растущим напряжением. Лицо Евы стало мрачным и жестким, а это не сулило ничего хорошего. Сообщение о том, что «вольво» оторвалась от преследователей, стоило жизни статуэтке из слоновой кости и зеркалу эпохи Людовика XV, висевшему над каминной полкой.
Юному радисту повезло: статуэтка не была предназначена именно ему, но пролетела в десяти сантиметрах от его головы. Ева бы не возражала против того, чтобы наказать того, кто принес дурные новости, как это делали древние.
Она стояла перед размеченной картой, словно ждала, что странная схема таинственным образом даст ей знать, где находится Алиса. Странно, но она не взорвалась. Обернувшись к Вильхейму, она бросила ледяным тоном:
— Мне нужно с тобой поговорить.
И направилась в коридор, ведущий в их личную гостиную. Ева не проронила ни слова, пока он не закрыл дверь, потом встала напротив мужа, разглядывая его, как если бы он был тысячу раз виденным предметом мебели.
— Кеслер не справляется, — произнесла она наконец. — Мы больше не можем на него рассчитывать в тонких операциях, — надеюсь, ты это понимаешь?
Вопрос был явно риторическим, и Брюннер промолчал.
Ева подошла к великолепному письменному столу работы Филиппа Старка и уставилась в ночь, окутывавшую окрестность: покрытые снегом альпийские вершины, освещенные луной, напоминали висящие в воздухе купола. Внезапно она резко обернулась, и Вильхейм с ужасом ощутил охватившую ее новую волну раздражения.
— Мы будем вынуждены покинуть Европу, то есть привести в действие план срочной эвакуации, а мы еще не готовы…
Голос Евы напоминал свистящее шипение змеи, но она была даже опаснее гремучки, на которую по неосторожности наступили ногой.
— Промах Кеслера все очень усложнил. Если бы не его чудовищная тупость в магазине, Алисин побег от полицейских не вызвал бы никаких проблем… Теперь время работает против нас. Полицейские разошлют ордера на задержание по всей Европе и наверняка отправят за ней погоню, чтобы взять показания о перестрелке… Ситуация становится… критической. Форсмажорной. А ведь мы могли бы тихо, без шума, забрать ее… и раствориться, как и было предусмотрено.
Вильхейм заметил в глазах жены жестокий блеск
— Итак, — проговорила она ледяным тоном, — нужно как можно скорее отозвать Кеслера.
Брюннер отважился робко возразить:
— Но ведь Кеслер в базовом лагере, занимается Йоханом.
— Слушай внимательно, Вильхейм…
Ева не отрывала ледяного взгляда от лица мужа. Потом ткнула ему в грудь длинным ярко-красным ногтем и рявкнула:
— Мне плевать, что станет с этим мудаком Йоханом. И даже наоборот… Впрочем, это я тебе объясню позже, а сейчас ты позвонишь этому южноа-фриканцу, который у меня уже в печенках сидит, и попросишь его приехать как можно быстрее, соблюдая секретность.
— Но… Кто же будет управлять группами в Амстердаме? А с лысым что делать? Он ранен, и его разыскивает вся голландская полиция!
Ева сделала вид, что размышляет, хотя ответ был готов заранее, и Вильхейм это знал.
— Мы решим обе проблемы одновременно.
— Каким образом? — недоуменно выдохнул Брюннер.
— Я пошлю Сорвана в Нидерланды… Он возьмет на себя лысого — тот стал для нас обузой. Потом он вернется руководить поисками, будет оставаться на связи с группами Кеслера во Франции, и они начнут одновременно двигаться на юг, сжимая кольцо.
Вильхейм ничего не ответил, размышляя. Ева устроилась за столом, положив ноги в красных шпильках на матово-черный край, и закурила одну из своих любимых сигарок.
— Я запущу еще одну операцию. Вильхейм допил виски и пробормотал заплетающимся языком:
— Какую именно?
Ева выпустила в потолок струю сероватого сигарного дыма.
— Десантную, котик.
— Десантную?
— Использую джокер, как в покере. Гамбит, обеспечивающий победу.
Колечко, струйка дыма. И возбуждение, исходящее от молодой женщины в красном платье.
— Гейм-бит? — непонимающе переспросил Брюннер.
— Я пошлю в Португалию частного детектива. Завтра утром. Надежного человека. Преданного. Он умеет быстро находить пропавших людей. Я знаю, куда направляется моя дочь, Вильхейм. Ты понимаешь? Я знаю, что она едет к своему отцу, Стивену Тревису. В Альграву или в Андалусию, в общем, куда-то туда. Англичанин и маленькая девочка. Мой детектив их разыщет очень быстро, если она попадет в Португалию прежде, чем ее схватят люди Сорвана. Вот что я называю десантной операцией.
Вильхейм в третий раз долил себе виски.
— Как только сыщик их найдет, мы отправимся туда с самыми верными из наших людей, заберем Алису, пустив в ход официальную бумагу, выданную Хасленсом и Хаммером, хоть она и липовая, и скроемся с малышкой в наш новый мир… С другой стороны…
Она навалилась грудью на ребро стола. Взгляд ее витал где-то далеко, словно она высчитывала траекторию смертоносного лезвия.
— С другой стороны, — наконец продолжила Ева, — по описанию тип в «вольво» не похож на Тревиса, но мы должны изначально быть готовы к худшему.
— К худшему? — переспросил Вильхейм.
— Да. Он наверняка послал вместо себя одного из друзей и руководит из какого-нибудь богом забытого местечка в Португалии. От всего этого несет тщательно выношенным планом… И мы отправимся туда, как только мой человек их вычислит.
Ева с размаху плюхнулась на стул, сбросив ноги со стола.
Открыла один из ящиков, достала оттуда карту Европы, разложила перед собой на столе.
— Подойди, — приказала она хриплым голосом.
Он повиновался — инстинктивно, как загипнотизированный, похожий на марионетку… Боже, как он любил это ощущение!
Красный ноготь нацелился на один из кусочков разноцветной мозаики карт. Брюннер узнал Швейцарию. Ева прочертила линию вниз, на юг Испании, спустилась к Гибралтарскому проливу, пересекла границу Марокко, на секунду задержалась на побережье у юго-западной части Мараке-ша, дойдя до самой южной точки Африки. «Дакар» — прочитал Брюннер. Дальше линия шла через океан. Ярко-красный ноготь на синеве Атлантики. Маленькие желтые пятна: Караибы, Антильские острова, Ямайка, Панама, Венесуэла. Рай. Рай на земле.
