— А, я, кажется, понимаю, о ком вы… Следователь говорил мне, что среди вещей… ну тех, в вагоне… нашли курительную трубку.
XVI (Ленинград, 1973)
Стенд с объявлениями, выставленный в вестибюле, осаждала плотная толпа, и он решил не толкаться, переждать немного. Вышел в факультетский дворик, заложил в рот сигарету, окинул окрестности ленивым взглядом — и замер, остолбенев…
Она несла себя гордо, легко, почти не касаясь земли. Она была вся движение, полет. Ее замшевый пиджачок был распахнут, ветер играл ее клетчатым шейным платком, медными кудрями, плиссированным подолом клетчатой, в тон платку, юбочки. «Остановись, посмотри!» — неслышно, с сердечным замиранием, взмолился он.
Она остановилась. Посмотрела. Подошла. У него непроизвольно раскрылся рот.
— Что ли нравлюсь? — с веселой улыбкой спросила она.
От ее голоса закружилась голова.
— Очень, — выдохнул он.
— Ты тоже ничего.
Он посмотрел на нее недоверчиво и чуть обиженно. Закончив девятый класс колобком, в десятый он пришел Аполлоном — крепко и в нужном направлении ударил запоздалый гормональный сдвиг, — но одноклассники воспринимали его инерционно, да и сам он никак не мог обвыкнуться в своем новом, стройно-долговязом естестве, глядя на себя и на мир глазами толстого мальчика, привычного отнюдь не к комплиментам.
— С пяти шагов на иностранца похож, — продолжила девушка.
— А с трех? — Он наконец подхватил ее шутливый тон.
— Нет, слава Богу. Не люблю иностранцев, в смысле — буржуев. Картонные они какие-то, как ненастоящие. Огоньку не найдется?
— Да-да, пожалуйста…
Он торопливо вынул из кармана плоскую зажигалку, оставленную в их некурящем доме кем-то из гостей и недавно им утилизированную.
— И фитиль у тебя классный, — подхватила рыжая девушка. — «Мальборо» хочешь?
— Ага…
Он затянулся предложенной сигаретой, слегка закашлялся.
— Тебе трубка пойдет, — сказала девушка. — Будешь такой Сергей Есенин. Или молодой Хемингуэй… Студент или абитура?
— Я?.. Поступаю.
— Я тоже. Ты на какое отделение?
— Не решил еще. — Почему-то ему не хотелось говорить этой сногсшибательной девчонке, что поступает он вообще не на филологический, а на социальную психологию, а сюда завернул только затем, чтобы узнать, когда и где консультация по сочинению. — А ты? — Я на английское.
— Там же конкурс сумасшедший! Или ты с медалью?
— Я похожа на медалистку? По ее лукавой усмешке он понял, как она относится к этой части человечества. Не относится.
— А не боишься?
— Я ничего не боюсь, — сказала девушка, и ее тон показывал, что она не врет. — Ладно, викинг, до встречи на экзаменах. Удачи тебе.
Она ловко пульнула окурком в урну, стоящую метрах в семи, и, естественно, попала.
— И тебе удачи… — проговорил он ей вслед, тут же почувствовав, что ей это пожелание, в общем-то, совсем не нужно, что вся удача и так всегда при ней.
Он, как завороженный, смотрел ей в спину, пока она не скрылась в подворотне, потом вздохнул и пошел в противоположную сторону, на факультет.
У доски объявлений народу было поменьше, он протиснулся вперед, списал место и время консультации, а потом задержался у большого листа с данными о прошлогоднем конкурсе и баллам. Английское отделение — 13, 8 человек на место, проходной балл — 20. Четыре пятерки. Нереально. Взгляд его скользнул вниз, не задерживаясь на нежеланных румынских, финно-угорских, болгарских…. Спецотделение (преподавание русского языка как иностранного) — 2, 7 человек на место, проходной балл — 16, 5. Собеседование сегодня в аудитории 97…
Собственно, что такое социальная психология по сравнению с возможностью учиться рядом с такими девчонками?..
<Почтенный автор убедительно описал его переживания при нашем знакомстве. A мои? У меня ведь тоже ноги подкосились, голова закружилась так, что испугалась — сейчас упаду. И сразу же мысль, отчего бы не упасть, если только в его объятья. Не забывайте, что мне тоже было семнадцать лет… (Прим. Т. Захаржевской.)>
XVII (Ленинград, 1973)
После успешного собеседования окрыленный Нил помчался в табачную лавку и приобрел себе за рубль двадцать нечто, внешне напоминающее трубку, и у него еще хватило на пачку загадочного вещества «Нептун. Тютюн за лулу», — продавщица сказала ему, что это болгарский трубочный табак. На следующий день он приперся на консультацию при трубке, в перерыве достал ее, зажег с четвертой попытки, неглубоко затянулся, скрывая слезы, набегающие на глаза от едкого соснового дыма, напрочь заглушающего дым табачный, поглядывая по сторонам покрасневшим взглядом — не покажется ли она. Но она не показалась, зато подошел невероятно плечистый молодой человек, чернокудрый и усатый, ростом выше среднего, хотя пониже самого Нила, в двубортном пиджаке модного фасона «милитэр». Молодой человек некоторое время приглядывался к нему, а потом посоветовал, выпуская при этом ароматные колечки из собственной трубки:
— Вы, батенька, это полено на дрова пустили бы, что ли… А если так уж тянет трубочкой побаловаться, то не лучше бы настоящей обзавестись?
— И рад бы, сударь мой, да где ее взять, настоящую-то? — подстраиваясь под манерно-ироническую речь симпатичного незнакомца, проговорил Нил.
— А в Москве, батенька, в одноименной гостинице. Там «явовские»-то трубочки по пять целковых всего. Говнецо, конечно, трубочки, не чета моим английским, но все же трубочки, а не ваша бутафория… Кстати, попробовать не угодно ли?
Молодой человек достал из портфеля продолговатый кожаный мешочек, а из него — темную прямую трубку, точное подобие той, которую курил сам. Трубка была уже набита, и, как понял Нил по одуряюще сладкому запаху, набита чем-то круто фирменным.
— Какой табак! — восхищенно сказал он.
— «Клан», сударь мой, — ласково щурясь, проговорил усатый. — «Клан» домашней выделки. Хотите, научу? Берется стограммовая пачка табака «Золотое руно» по два двадцать и высыпается в большую банку. Туда же добавляются две пачки «Трубки мира» по девяносто коп. Смесь тщательно перемешивается взбалтыванием, после чего в банку наливается столовая ложка ликера «Южный» и столовая ложка хорошего коньяку. За неимением французского подойдет «Двин» или «Праздничный». Сверху кладем свежесрезанную яблочную кожурку, лучше зеленую, и герметично закрываем крышкой. Дней через десять смесь вызревает окончательно. Готовый продукт можно отличить от классического голландского «Клана» только по консистенции и последующему обилию дегтя. Некоторые ингредиенты, конечно, специфичны, но один раз разориться стоит, уверяю вас…
Незнакомец терпеливо объяснил Нилу, как правильно прикуривать и раскуривать трубку, и со снисходительной улыбкой смотрел на его первые, неумелые затяжки. Затем пояснил, что курение трубки требует некоторого навыка, и заявил, что, пожалуй, согласился бы уступить Нилу одну из своих трубочек за символическую цену в пятьдесят рублей.
