— Возвращайся-ка лучше в дом, пока цел, — тем же хриплым голосом перебил Кон. — А еще лучше — уезжай в Финчли-Парк. Парень прекрасно обойдется и без твоей заботы.
— Зато с твоей помощью наверняка растеряет остатки наследства, — парировал Эллиот. — Я здесь не для того, чтобы с тобой пререкаться. Уезжай немедленно, сегодня же. Если в твоей душе сохранились хотя бы остатки порядочности, исчезни и оставь этих людей в покое. Они невинны и ничего не знают.
Кон презрительно фыркнул.
— Положил на одну из них глаз, правда? — ехидно поинтересовался Кон. — Старшая хороша — ничего не скажешь. Младшая прелестна. И даже вдова мила и привлекательна. Чудесные смеющиеся глаза. Так какая же из них? Полагаю, собираешься, как хороший мальчик, вскоре жениться и заняться продолжением рода? Одна из сестер Хакстебл из Уоррен-Холла — весьма удобный выбор.
Эллиот угрожающе шагнул ближе.
— Позаботься лучше о том, чтобы самому не вздумалось положить на них глаз, — сурово предупредил он. — Подобной наглости точно не потерплю. Сестры не для таких, как ты.
Кон снова презрительно фыркнул.
— Кстати, на прошлой неделе встретил Сесил, — беззаботно заметил он. — Каталась верхом вместе с Кэмпбеллами. Так вот, она рассказала, что в этом году дебютирует, и приказала непременно прийти на свой первый бал. Обещала оставить мне танец. Милая маленькая Сесил выросла настоящей красавицей.
Эллиот невольно сжал кулаки и сделал еще несколько шагов.
— Неужели собираешься распустить руки? — Кон насмешливо поднял бровь и высокомерно улыбнулся. — Давненько мы не дрались. В последний раз ты сломал мне нос, хотя и я в долгу не остался: из твоего собственного носа вылилось не меньше пинты крови, да и глаз долго не заживал. Ну, давай! Эту схватку ты заслужил, и отказать я не вправе. Собственно, зачем ждать, когда можно сделать первый шаг? Ты всегда долго раскачивался.
Он мгновенно оказался рядом и нанес резкий удар в лицо — вернее, нанес бы, не закройся Эллиот рукой прежде, чем совершить выпад. Его удар пришелся в ухо. Кон прицелился в подбородок, но попал в плечо.
Они разошлись и, сжав кулаки, принялись кружить, дожидаясь удобного момента. Каждый жаждал настоящей драки, и ни тот ни другой не остановились, чтобы снять пальто.
Эллиот с внезапным воодушевлением осознал, что уже давно мечтал об этой минуте. Кто-то должен поставить Кона на место. А он всегда превосходил кузена в силе и ловкости, хотя однажды тот действительно не на шутку подбил ему глаз и нос. Но вот относительно пинты крови — наглое вранье!
Наконец-то он поймал долгожданный момент, замахнулся и…
— О, пожалуйста, остановитесь! — прозвучал за спиной взволнованный голос. — Кулаками ничего не решить! Почему бы лучше не поговорить о разногласиях?
Женский голос. Нелепые слова.
Миссис Дью.
Разумеется.
Кон опустил руки и усмехнулся. Эллиот повернул голову и с яростью взглянул через плечо.
— Поговорить? — прорычал он. — Поговорить? Попрошу вас, мэм, немедленно вернуться в дом и не вмешиваться в чужие дела.
— Чтобы вы продолжали избивать друг друга? — Ванесса подошла ближе. — Мужчины так глупы. Считают себя вершителями судеб, а сами при первом же споре — не важно, между двумя людьми или двумя странами — начинают драку. Им все равно, что пускать в ход — кулаки или оружие.
О Господи, что за рассуждения!
Одевалась она явно впопыхах, не глядя в зеркало. Выбежала без перчаток и без шляпки. Волосы поспешно собраны на затылке в какое-то подобие пучка. Щеки раскраснелись, глаза возбужденно блестят.
Самая неприятная женщина из всех, которых доводилось встречать в жизни.
— Вы совершено правы, Ванесса, — заговорил Кон, даже не пытаясь сдержать смех. — Я, например, всегда считал, что судьбы мира вершат именно женщины. Но видите ли, хорошая драка доставляет мужчинам удовольствие.
— Не пытайтесь доказать, что всего лишь мерялись силами ради спортивного интереса, — задиристо возразила Миссис Дью. — Ничего подобного. Вы оба почему-то ненавидите друг друга или думаете, что ненавидите. А если бы потрудились поговорить, то, возможно, уладили бы ссору и снова стали друзьями. Почему-то мне кажется, что когда-то вы дружили. Кузены, почти ровесники, да и выросли в пяти милях друг от друга.
— Если Эллиот согласится, мы немедленно поцелуемся и помиримся, — с поклоном произнес Кон.
— Миссис Дью, — в свою очередь, заметил Эллиот, — ваша навязчивость не знает границ. И все же мне жаль, что мы столь неловко нарушили вашу мирную прогулку. Позвольте проводить вас домой.
Яростный взгляд, однако, недвусмысленно объяснил, что в мирную прогулку виконт не верит. Миссис Дью, без сомнения, увидела из окна своей спальни, как соперники один за другим скрылись в этом направлении. Моментально сделала собственные выводы и бросилась следом, чтобы вмешаться.
— Ни за что, — наотрез отказалась Ванесса. — Сначала пообещайте и вы, виконт, и вы, Константин, что ни сегодня, ни завтра, ни в последующие дни не возобновите драку, если меня не будет рядом, чтобы вас остановить.
— Я возвращаюсь в дом, — заверил Кон. — Не расстраивайтесь из-за нас, Ванесса. Как вы справедливо заметили, мы с Эллиотом всю жизнь были либо друзьями, либо врагами. Друзьями, конечно, дольше. И всякий раз после драки, даже тогда, когда в четырнадцать лет он сломал мне нос, а я подбил ему глаз, оба непременно смеялись и приходили к выводу, что было страшно весело.
Ванесса недоверчиво покачала головой, однако Кон не обратил на это внимания.
— В ближайшие дни мне придется вас покинуть, — продолжал он. — Ждут срочные дела. Обещаю не затевать драк вплоть до самого отъезда.
Он рассмеялся, галантно поклонился, смерил Эллиота презрительно-снисходительным взглядом и повернулся к дому.
— Значит, если что-нибудь все-таки произойдет, то вина всецело падет на вашу голову. — Миссис Дью с улыбкой повернулась к виконту. — Ловко, ничего не скажешь. Ему всегда удается выставлять вас злодеем?
— Вы безмерно меня раздражаете, мэм, — сухо отозвался тот.
— Знаю. — Улыбка виконта стала печальной. — Но и вы меня тоже. Эта неделя — самая счастливая в жизни брата и сестер. Очень не хочется, чтобы счастье омрачалось вашей с Константином ссорой. Как, по-вашему, они будут себя чувствовать, если вы оба вернетесь в синяках и ссадинах? Все успели полюбить Константина, а к вам прониклись уважением. Разве можно разочаровывать их какой-то мелкой застарелой ссорой?
— Ссора ни в коем случае не мелкая, мэм, — почти враждебно возразил виконт, — но мысль ясна. Ваше личное счастье омрачено?
— Да нет, не особенно. — Она улыбнулась светло и безмятежно. Это сияние он помнил еще со времени бала в Трокбридже. — Так, значит, здесь похоронены мои предки? Константин показывал нам парк, но сюда не привел.
