Аретино хлопнул в ладоши, и через минуту или две заспанныйслуга внес серебряное блюдо с сухим печеньем. Аззи взял одно печенье, чтобы необидеть хозяина, хотя он и не любил людской еды: для демона не может бытьничего вкуснее и питательнее вяленых пальчиков детоубийц, или рагу из ребрышекмолоденьких распутниц, или, на худой конец, подрумяненного бока погрязшего вгрехах монаха – особенно если в списке грехов этого монаха чревоугодие занималоне последнее место. Во время своих довольно частых командировок и частныхпоездок в Подлунный мир Аззи с тоской вспоминал Преисподнюю, свой родной дом,где в любом кабачке на обед вам могли подать если не плов из нежного молодогомонашка, то, по крайней мере, голову висельника с гарниром из отборныхмогильных червей.
После того, как с легкой закуской было покончено, Аретинозевнул, потянулся, затем поднялся со своего кресла и прошел в соседнюю комнату,чтобы ополоснуть лицо и руки в тазу с холодной водой, специально приготовленномпредусмотрительным слугою. Вернувшись в гостиную, Аретино принес с полдюжиныновых свечей и заменил догоравшие, еле теплившиеся в массивных серебряныхподсвечниках свечи, при которых они Аззи начинали свой долгий разговор. Новыесвечи отличного белого воска горели ровно и ярко, и Аретино наблюдал, как вчерных, продолговатых, как у кошки, зрачках Аззи отражаются золотые язычкипламени. Несмотря на внешнюю сдержанность и холодность, глаза у демона так и сверкали,а с волос слетали голубые электрические искры, хорошо заметные в полутьме –один из вернейших признаков того, что демон находится в состоянии сильнейшегонервного возбуждения.
Аретино снова занял свое место напротив Аззи и спросил:
– Если весь мир будет служить театральной сценой длявашей пьесы, где вы собираетесь разместить публику?
Аззи улыбнулся:
– Зрители? Боюсь, что они еще не родились на свет.Видите ли, мой дорогой мастер, нам с вами предстоит создать пьесу, рассчитаннуюна грядущие поколения.
Аретино задумался. В конце концов, воспринимать реализм вискусстве для человека эпохи Возрождения – задача не из легких.
– Так, значит, на самом деле я буду писать совсем непьесу? – спросил он наконец.
– Ну, можно сказать и так, – уклончиво ответил рыжийдемон, – хотя определенный сценический элемент в вашем произведениивсе-таки должен присутствовать. Как я уже говорил, наши актеры сами позаботятсяо том, что им делать. Но вы будете посвящены во все их замыслы, вы будетенезаметно наблюдать за всеми их действиями, за всеми реакциями на происходящиесобытия. Это будет немного похоже на то, как если бы вы сидели в закрытой ложеи смотрели спектакль из-за приспущенных занавесок. Вы услышите все диалоги имонологи, вы не пропустите ни одного выхода, ни одной сцены. А затем, дорогоймой мастер, вы сочините пьесу по мотивам этого сыгранного только для нас с вамиспектакля – пьесу, которая войдет в Вечность. Став очевидцем событий, вырасскажете о них далеким потомкам. Так, мой милый Пьетро, и рождаются мифы искладываются легенды.
– Прекрасный замысел, – сказал Аретино,внимательно слушавший демона. – Мне не хотелось бы вас критиковать, но мнекажется, что при реализации этого плана у нас возникнут некоторые затруднения.
– Какие же?
– Я представляю себе это так, что, получив золотыеподсвечники, наши актеры, независимо от того, кто они и откуда, непременнодолжны явиться в Венецию.
– Здесь у меня нет никаких возражений, –согласился Аззи. – И я хочу заказать вам пьесу, в основу которой будетположена легенда о семи золотых подсвечниках. Вот, – Аззи достал увесистыйкожаный кошель, туго набитый золотыми монетами, – я хотел предложить вамэто в качестве аванса. Надеюсь, сумма окажется достаточной для того, чтобы выприняли мое предложение и приступили к работе. В дальнейшем я буду регулярновыплачивать вам еще большие суммы. Я хочу, чтобы вы как можно скореепредставили мне сюжет пьесы. Вам не нужно заботиться о таких мелочах, какдиалоги. Наши актеры позаботятся об этом сами. В ваши обязанности будет входитьобщее руководство и наблюдение за развитием действия – мне бы не хотелось,чтобы наши актеры слишком сильно отклонялись от сюжета. Вы будете выступать вкачестве помощника главного режиссера и сопродюсера. Главным режиссером ипродюсером, разумеется, буду я. И еще, Аретино, в нашем с вами контракте непредусматривается эксклюзивное право на использование представленного вамиматериала. Проще говоря, вы можете взять сюжет с семью золотыми подсвечниками ипеределать его, как вам будет угодно, если вдруг когда-нибудь вы захотитесоздать свою собственную пьесу. Ну, что вы на это скажете?
– Скажу, что мне это по душе, сударь. Одна только вещьостается для меня непонятной. Если вы собираетесь перенести точную копиюВенеции куда-то в мир иной, то как я смогу следить за ходом событий, если я необладаю способностью совершать путешествия во времени, а мои возможностиперемещения в пространстве сильно ограничены и кажутся просто смешными посравнению с волшебной мощью, которой обладает демон?
– Вы правы, – сказал Аззи, – я как-то неподумал об этом. Что ж, при помощи заклинаний и волшебных талисманов я могудать вам возможность мгновенно перемещаться во времени и пространстве, с однимтолько условием, что вы будете использовать эту возможность только по служебнойнадобности, то есть только тогда, когда ваши функции помощника главногорежиссера и сопродюсера потребуют от вас совершать подобные путешествия.
– Еще меня волнует такой вопрос: что станет с Венециейпосле того, как наш спектакль закончится?
– Вы имеете в виду – с проекцией Венеции на один изпараллельных миров? Что ж, после окончания нашего спектакля эту проекциюпридется свернуть, а проще говоря – уничтожить.
– А люди, которые живут в городе… Точнее, их двойники,перенесенные в шестое измерение… Что с ними будет?
– Да, как раз о них-то я и забыл, – призналсядемон. Аззи отнюдь не был гуманистом, он исходил из чисто меркантильныхсоображений: ведь для уничтожения одного килограмма живой материи в виртуальномпространстве требовалось в сотни раз больше энергии, чем для переброски одногокилограмма груза – как живого, так и неживого – из одного измерения в другое.Соответственно и транспортные расходы были гораздо меньшими, чем та сумма,которую пришлось бы выложить за утилизацию отработанного материала,производимую прямо на месте. – Что ж, тогда мы просто создадим еще однуветвь альтернативной истории, вернув Венецию обратно, на то же самое место, втот же самый век. С этого момента легенда о семи подсвечниках перестанет бытьнашим частным делом, она станет частью всемирной истории.
– Мой господин и повелитель, я счастлив, что мнеоказана столь великая честь. Самому великому Данте не выпадало подобной удачи.
