– А хочешь, мои цыганочки тебе споют и станцуют, – не унимался предводитель цыган. – Ты знаешь, как поют цыганки? Не те в цыганском театре, которые не настоящие, у которых даже цыганской крови нет. А наши, кочевые. А как они умеют любить. Страстно, жарко. Как обнимет такая, как прижмет к себе – кровь по жилам стынет!
Николай Павлович решил, что надо на них как-то глянуть, на этих цыганок, какие помоложе да почище. Цыганской любви Тимошевский еще не пробовал. Но только не вместо части мзды от цыган может принять он эту любовь, а как дополнение. Давно уже пора поднимать еженедельную плату за цыганское спокойствие на привокзальной территорий. Прикрывать цыган становится все опаснее. Вот и сегодня драка была. Есть убитый бомж. А это уже не шутка.
– Ладно, Юрочка, давай ближе к делу, – улыбнулся Тимошевский цыгану.
– Как скажешь, начальник. Знаю, что дел у тебя по горло, а потому не могу занимать твое драгоценное время. – Юрочка захлопотал возле стола начальника, суетно полез в карман за целлофановым пакетом с деньгами.
Но в тот самый момент, когда цыган протягивал деньги улыбающемуся Тимошевскому, в кабинет, коротко постучав, вошел Хоменко.
Зашел и застыл с открытым ртом.
Ситуация была стремная. Дурацкая была ситуация. Страшная.
Начальник отделения милиции Николай Павлович Тимошевский получал взятку.
Секундная заминка…
И майор не придумал ничего лучшего, как со всего маху заехать цыгану по физиономии.
– Да как ты посмел мне, чумазая рожа, деньги совать?! – заорал он очень убедительно от испуга, играя бурю негодования. – Совсем обнаглели! Хочешь, чтобы я твои грязные делишки покрывал?!
Обалдевший от такого поворота событий цыган тоже открыл золотой рот.
– Так, Хоменко. Очень хорошо, что ты появился. Этого быстро в кутузку. Ты посмотри, как он хотел меня подставить, гнида.
Не менее растерявшийся Хоменко хлопал глазами.
– Ты что, лейтенант, не слышишь? Быстро увести цыгана.
– А ну давай пошли, – опомнился наконец Роман.
Юрочка так и вышел с открытым ртом. Когда лейтенант заталкивал Юрочку в переполненный «обезьянник»,онпочувствовал пристальный взгляд парнишки-беспризорника, сидящего на корточках у дальней стенки.
– А ты за что здесь? – спросил Хоменко у парнишки.
– Потому что я теперь вор, – с серьезной рассудительностью ответил мальчик.
– Это ты сам так решил или… – Хоменко не договорил.
– Сам, – перебил его мальчик.
– Ладно, после еще поговорим, – кивнул ой мальчику.
Когда Хоменко вернулся в кабинет начальника отделения, тот удивленно поднял на него глаза.
– Ты что? – спросил Николай Павлович, несколько растерявшись.
– Я хотел вам доложить, товарищ майор. Сегодня мною на запасных путях были найдены три вагона люкс, оборудованных под бордель, – начал доклад Хоменко.
– Так, интересно, – вышел из-за стола Тимошевский.
– Бордель был в действии. В одном из вагонов внутри была обнаружена проститутка с двумя клиентами, – продолжал Хоменко в том же протокольном духе.
– Ну и где же они?
– Закрыты в вагоне. Прошу вашего разрешения на дальнейшие действия.
Тимошевский приблизился вплотную к Хоменко и пристально взглянул ему в лицо:
– Молодец, лейтенант. Проявил бдительность. Обнаружил преступный объект.
– Так разрешите действовать? – обрадовался Роман.
– Не разрешаю. – Тимошевский сделал длинную паузу, изучая отобразившуюся на лице лейтенанта массу противоречивых чувств.
– Почему? – опешил Хоменко.
– Тебя, дурака, жалко. Ну-ка сядь. Сядь-сядь.
Хоменко опустился на стул.
– В армии служил?
– Да.
– Минеров видел?
– Ну…
– Вот и мы, лейтенант, ходим по минному полю. Думаешь, проблема назавтра покончить с преступностью в России? Нет, не проблема. Но тогда выгребать придется с самого верху, от головы, а ты сейчас только за пятку ухватился.
– В каком смысле?
– Дело в том, что ситуация эта уже давно под контролем. Нам прекрасно известно об этих трех вагонах. Но впрямую действовать сейчас нельзя, так как это вотчина САМОГО, – Николай Павлович многозначительно указал пальцем вверх. – Вот такая мина.
– Кого?
– Ну… Кто твой начальник?
– Вы.
– А мой?
– Министр внутренних дел. Это его бордель?
– Мой непосредственный начальник – Ларин. Знаешь такого?
– Да… И что теперь – на нашем участке…
– Мы скоро доберемся до этих вагонов, – строго перебил Тимошевский. – Непременно все это раскрутим. Но напрямки глупо, рванет так – яйца не соберешь.
Ты меня понял, Хоменко? Так никому пока ни слова. Соображаешь, лейтенант?
Слишком шишка большая. – Николай Павлович дружески сжал плечо Романа. – Но ты молоток, Хоменко. Наблюдательный.
– А что с проститутками делать и с клиентами? Я же их там закрыл сейчас, – растерянно проговорил Роман. – И сутенера оставил сторожить, – вспомнил он про перепуганного Карпа, жарившего шашлыки.
– А ничего. Я же тебе сказал, свое знание объекта ни перед кем пока не обнаруживать. И ждать моих дальнейших указаний. Ты понял? Выполнять.
Хоменко в недоумении вышел.
«А, ладно, – подумал он, заходя в кабинет с четырьмя столами впритык. – Борделем я все равно займусь. И без Тимошевского».
Кокурин, Саушкин и Кальмуцкий сидели за своими столами. Перед каждым из них были задержанные и пострадавшие. Народу набралось достаточно.
– Что за мальчонка в «обезьяннике»? – спросил Хоменко у коллег, доставая из шкафа чистую форму.
– Для тебя специально оставили, – ответил, уже решивший передать беспризорника Роману Саушкин.
Роман хотел было уже заняться мальчонкой, но решил отложить на потом. Ведь сегодня у него выходной. Сегодня он пришел, чтобы поговорить с Оксаной.
Роман столкнулся с ней при входе в кассовый зал. Девушка спешила.
– Ксюша, а я как раз хотел тебя увидеть, – густо покраснев, улыбнулся ей Хоменко.
– Ой, Рома. Сейчас не могу, – на ходу проговорила Оксана.
Он, как бычок, пошел следом за ней. Решительность его тут же куда-то испарилась.
– А ты куда? – Роман семенил чуть позади Оксаны, то и дело сталкиваясь с людьми. – Давай я тебя провожу.
