Доктор улыбнулся ему:
— Это не ваша вина. Полицейские должны были сначала проинформировать нас… Вам, наверное, пора домой. Я уверен, в конце концов ваша сестра объявится. Приходите завтра, но только с хорошими новостями, ладно? — Его очкам грозило полное исчезновение в шевелюре. — И на будущее: старайтесь сначала информировать нас о новостях.
«Да уж, — подумала Керри, не в силах оторвать взгляд от его очков, — беда в том, что мы сами не знаем, что с нами происходит». Пообещав доктору в следующий раз рассказывать все сначала медсестре, они ушли из больницы.
Когда они дошли до автобусной остановки, их автобус только что ушел.
— Этого только не хватало! — Керри изучала расписание, уперев кулаки в бедра. — Тут написано, что этот дурацкий автобус придет теперь только через двадцать пять минут. — Она посмотрела на небо: — Могу поспорить, вот-вот пойдет дождь.
Робби ее не слушал, пересчитывая мелочь. Скорчив гримасу, он сунул деньги в карман, посмотрел на Керри и сказал:
— Если пройдем пешком до следующей остановки, мы сможем купить пакет чипсов. Ты есть хочешь?
— Есть? — Керри топнула ногой. Беспокойство за мать, страх за сестру, давно копившееся отчаяние оттого, что невозможно никуда деться от этого Сихиллса, выплеснулось наружу. Голос ее звенел и с каждым новым словом все больше срывался на крик. — Еще как хочу! Помнишь, я не успела разнести газеты утром? Поэтому не удалось стянуть молока. И все, что ты можешь предложить, — это пакет чертовых чипсов? Чего уставились? — обрушилась она на несчастную парочку средних лет, которая проходила мимо и что-то неодобрительно бормотала. Она резко развернулась к Робби: — Слушай, а если пройти пешком до самого дома? Тогда мы сможем позволить себе купить еще и рыбки, а не только эти вонючие чипсы. Неплохая идея, а, что ты думаешь? Разве не так?
Робби поднял руки:
— Прости Керри, но это все, что я могу сделать.
Керри так и хотелось сказать ему, что он может сделать. Любому другому она бы ответила как надо. Но это был Робби, и ему было ничуть не легче, чем ей. С чего это она наорала на брата? Сердце ее сжалось от жалости и стыда.
Тронув его за локоть, Керри сказала с еле заметной улыбкой:
— Прости, Робби. Я знаю, что ты делаешь все, что только возможно. Тянешь лямку, пока я думаю о своем беге… Но должен же быть выход? Нельзя жить дальше так, как мы живем. У нас каждый следующий день хуже, чем предыдущий. Да еще мать в больнице, а Клер там… — Она махнула рукой в неопределенном направлении. Робби отскочил, как будто она на него замахнулась, чего у Керри и в мыслях не было. Она, сгорбившись, прислонилась спиной к автобусной остановке.
Робби шагнул к сестре, чтобы ее успокоить, но в этот момент Керри подняла голову:
— Да она может быть где угодно… Ты это понимаешь? Что нам делать, Робби? Что нам делать?
Слезы, которые она пыталась сдержать, хлынули из глаз. Робби хотел обнять ее, но Керри лишь оттолкнула его.
— Копам наплевать на нее, понимаешь? Возьми хоть то, что было в больнице. Ты тут ни при чем, этот доктор в дурацких очках прав. Копы должны были сказать им все еще до того, как мы пришли туда, но мы не знали адреса этой чертовой больницы, а им было наплевать. Уроды, вот они кто. Раз мы живем в развалюхе, на которую ни один нормальный человек и смотреть не станет, значит, о нас подумают в самую последнюю очередь. Ну уж нет, с нашей Клер я такого не допущу. — Она посмотрела Робби в глаза, и он увидел в ее посуровевшем взгляде готовность пойти на все ради сестры. — Я найду Клер. Ты уж поверь мне, Робби Лэмсдон, я узнаю, о чем говорила наша мама в больнице. Это не просто так. Она забилась в угол от испуга, но я найду этого урода, кто бы он ни был.
Робби стоял, опустив руки в карманы, и просто смотрел на нее. Обсуждать тут было нечего. Он знал сестру. Она сделает то, что решила, чего бы это ей ни стоило.
Лоррейн вошла в кухню матери через заднюю дверь. Визит в Фетфилд не дал ей ничего нового в расследовании дела Холланда. Надо было быть через полчаса в участке, но, проезжая мимо дома матери, она решила заглянуть. Мевис жила в этом городишке всю свою сознательную жизнь и наверняка помнила сплетни об исчезновении Холланда лет пятнадцать-шестнадцать назад.
Мать стояла у раковины и мыла посуду. Услышав Лоррейн, она повернулась. Волосы у Мевис были заплетены в две косы, лежавшие на плечах. Она была одета в крохотный топ и черные леггинсы, между которыми виднелась двухдюймовая полоска загорелой кожи — результат ее недавнего визита за границу.
Лоррейн сморгнула и приказала себе перестать пялиться. Нет, думала она. Этого просто не может быть — в пупке у моей матери не может быть кольца. Никогда.
Мевис улыбнулась ей, и тут кольцо озарилось лучом солнца, как раз проглянувшего между облаков.
— Нравится? — Она выпятила живот вперед и, не ожидая реакции Лоррейн, продолжила: — Я сделала это во время последней поездки. Сейчас все носят. — Она стала теребить кольцо пальцами.
Лоррейн смотрела скорее с недоверим, чем с осуждением. Медленно она покачала головой:
— Мам, должна тебе сказать, что ты никогда не перестаешь удивлять меня.
Мевис приняла это за отрицательный ответ.
— Тебе оно не нравится? Ну и пусть. Хочешь поесть?
— Выпью чашку кофе, мне надо вернуться на работу. Я как раз ехала в участок, но задумалась и просто ехала куда глаза глядят.
— Ты хоть думаешь, что делаешь? Я ведь говорила тебе раньше, что лучше всего ты выполняешь только свою работу. Всех проблем не решить, и мало хорошего, если ты закончишь заворотом кишок. А теперь сядь, я сделаю тебе сандвич с ветчиной, ты должна поесть.
Лоррейн знала, что не стоило даже сопротивляться. Если понадобится, Мевис поедет за ней в участок, чтобы проверить, съела ли она свой сандвич.
— Вот и славно, — сказала она через пару минут, ставя еду перед Лоррейн. — Что тебя беспокоит?
Лоррейн посмотрела на мать. О найденном теле с шестью пальцами на каждой ноге было известно всем, как и о пропаже трех девочек.
— Ты когда-нибудь слышала о Джеке Холланде?
— Конечно. Сын старой миссис Холланд. Немного грубоватый, но не такой уж плохой. Не видела, чтобы он обижал кого-нибудь здесь, в округе, по крайней мере тех, кого я знала. — Внезапно ее глаза расширились. — Постой, это же он, разве нет? У него было по шесть пальцев на ногах, это все знали. Когда он родился, все только о том и толковали. Ему было бы сейчас около сорока.
Лоррейн кивнула:
— Люк тоже знал его.
— Хороший он малый, этот Люк. Такой милый.
Проигнорировав тонкий намек матери, Лоррейн продолжила:
— Никак не докопаемся, за что его убили и кому принадлежат три остальных трупа.
— Что? — Мевис чуть не подавилась. — Еще три тела? Вот оно что! Не удивительно, что ты такая измученная.
