Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Что-то соленое добавилось к пьянящему вкусу ее сладкого рта. Слезы! Анна плакала.
– Зачем, не надо… – прошептал Андрей, когда их долгий поцелуй наконец разомкнулся. – Меня рано оплакивать.
– Не знаю… прости, прости, милый, – всхлипывая, начала оправдываться Анна. Голос ее был совсем другой – никакого не строгого военврача, а нежный, воркующий, звучавший, как самая сладкая в мире музыка.
– Просто… просто мне так хорошо с тобой… – приглушая всхлипывания, добавила Анна. – Сегодня, в блиндаже… Это было так хорошо…
Еще не остывшие воспоминания водоворотом терпких чувств взвихрились в Андрее, и он вдруг остро ощутил, как сильно он ее хочет.
– Анна, Анна… – машинально шептали его губы, пока она осыпала его лицо поцелуями. Для этого ей нужно было подняться на носки, и Андрей ощущал, как упруго натянулось в струнку ее худенькое, юное тело.
Его руки, коснувшись нежных щек Анюты, скользнули к неподатливым пуговицам шинели. Пальцы расстегнули их одну за другой, а потом проникли к ее груди, спине, бедрам. Когда его ладони накрыли упругие полушария ее груди, Анна вся задрожала и неистово зашептала прямо ему в лицо:
– Да… возьми, возьми меня… прямо здесь…
От этих слов Андрея с ног до головы будто окатило кипящим спиртом. Пламень разошелся по телу и собрался в низу живота. Его руки, словно сами по себе, нашли край ее юбки. Под низ у Ани были одеты толстые шерстяные колготы. Ладони Андрея вдруг обжег холод гладкой кожи Анютиных бедер. Она сама вдруг повернулась к нему спиной.
– Видишь, милый, я приготовилась… – обернувшись, произнесла она дрожащим от нетерпения голосом. А потом она закусила губу, чтобы не вскрикнуть, и губы ее зашептали, словно во сне:
– Да, вот так… Я знала… знала, что так будет…
XXIV
Группа бесшумно пробиралась вдоль поля к южной окраине Вечеша. Мягкая почва пашни проседала под ногами, мешая двигаться.
– Ух и холодина, товарищ командир… – прошептал Талатёнков Аникину в тот момент, когда Андрей, споткнувшись, на секунду замешкался. Телок шел замыкающим.
– Тише ты… – шепотом одернул его Андрей.
– Да я же и так тише некуда… – запричитал Талатёнков, однако значительно снизив голос. – Чую, товарищ командир, снег повалит. Нога моя простреленная ноет так, что выть хочется…
– Ты давай еще повой… – шутливо шепнул Аникин. – Одинокий волк…
– Вы вот смеетесь, а нога моя еще ни разу меня не подводила, – продолжил Талатёнков. – В смысле перемены погоды… Почище любого барометра предсказывает… Говорю вам, снег будет…
Действительно, к ночи резко похолодало, да еще потянул низкий ледяной ветерок, пробиравший до косточек. Руки, сжимавшие оружие, стыли от холода и этого пронизывающего студеного, набиравшего силу ветра.
Только Аникин не чувствовал ни ветра, ни холода. Горячее тепло так и держалось в нем после расставания с Анютой. Казалось, этот усиливающийся ветер доносит до него слова Анны, последние, которые она шептала ему на ухо, как заклинание:
– Вернись, только, пожалуйста, вернись…
Вот ведь как бывает, не ударило бы его во время взрыва щебнем по уху, не попал бы к военфельдшеру Лозневой. Она сначала испугалась, думала, от контузии перепонки лопнули. А потом, когда осмотрела внимательно, оказалось, что рана пустяковая. Ушиб и царапина.
Даже не верится, что все это сегодня случилось. Вернее, уже вчера. Да какая разница, теперь-то она всегда с ним, ее губы, глаза, ее тело… Все это в его сердце, как в вещмешке, аккуратно сложено. «Вернись, только, пожалуйста, вернись…» И чего она так вдруг прикипела к нему? Наверное, давно хотела эти слова сказать. Видать, уже здорово достал ее товарищ майор. Ему-то что, ему комфорт нужен в окопной жизни, а в тылу у него жена и дети. А ей… Ей выживать надо, к обстоятельствам приспосабливаться. А на войне обстоятельства, надо понимать, не самые располагающие. Да еще в штрафной роте…
* * *
– Товарищ командир… товарищ командир…
Андрей из своих теплых мыслей вновь вынырнул на поверхность студеной ночи. Крапивницкий, возникнув из непроглядной темноты, отогревал дыханием свои окоченевшие пальцы.
– Все, товарищ командир, к домам подобрались… Дальше?…
– Дальше действуем, как договаривались…
– А как мы договаривались? – непонимающе переспросил Крапивницкий.
– Если, Крапива, ты решил мои нервы проверить, то место выбрал неподходящее… – угрожающе прошептал Андрей.
Из стылого полумрака появился силуэт. Аникин не сразу узнал Болтяна, парнишку из свежего пополнения роты. Он накрыл голову каким-то шерстяным шарфом на манер капюшона.
– Товарищ командир, есть дом на примете… Керосинка горит. Посмотрели… Женщина, дети – двое: девочка лет семь и еще ребенок, помладше… Вроде никого больше… Расположение удобное. Двор огородом прямо на окраину выходит…
– Ладно, пошли… Особо выбирать не приходится… – скомандовал Андрей. Группа исчезла в ветреной полумгле. Вдогонку черным силуэтам закружило редкое белое крошево. Один за другим подули сильные порывы ледяного ветра, и вот уже рой белых крупных хлопьев повалил из непроглядного неба. Как и обещал Талатёнков, пошел снег.
Глава 4. Цена искупления
I
Взвод Шульца окопался неподалеку от проселочной дороги. Серо-желтая грунтовая лента спускалась с небольшого холма и километра два тянулась через поля до маленьких домишек. Они выстроились вдали аккуратным рядком. За ночь намело снега, и теперь поле белело под нерадостным серым небом, как безразмерный, застеленный чьей-то огромной рукой саван.
– Да, невеселенький пейзаж… – отняв глаз от оптического прицела, констатирует Вайс.
– И еще этот чертов холод… – стараясь спрятать руки поглубже в рукава шинели, откликается Хаген.
– Отто, что у тебя с табачком? – с надеждой спрашивает Вайс.
Табака осталось несколько щепоток. Отто, согрев ладони, экономно отсыпает снайперу Вайсу одну шепотку. Пока тот набивает свою трубку, Хаген рассматривает подступы к местечку через оптический прицел его винтовки. Даже на несколько секунд отдать в чужие руки свою любимицу Вайс согласился неохотно. Он очень дорожит своей винтовкой – трофейной русской «самозарядкой», постоянно нахваливает ее убойную силу, точность и хорошую оптику. Но свой табак у него закончился, и сейчас он с самозабвением занят раскуриванием трубки.
В студеном декабрьском воздухе с высоты холма, на склоне которого залег первый взвод, все просматривается до мельчайших деталей. Небольшое местечко, но домишки аккуратные. Да еще этим снегом будто повымело все вокруг. Метель ночью зарядила серьезная.
Над городишком возвышается пирамидальная башня с острой крышей. Колокольня, которую венчает перекрестье. Похоже, что это кирха. И само местечко выглядит как на рождественской картинке: ухоженные домишки, черепичные крыши, ровные ряды деревьев торчат голыми ветками. Кое-где из печных труб курится сизый дымок. Ага, значит, есть признаки жизни. А то никто из жителей не показывается. Как будто повымерло все. Еще бы, после того, что вчера устроил Вейсенбергер, пулеметчик из их взвода…
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
