только начинает свое существование.
Тяжелый бетон поднимается под Светланой, когда грузовик продолжает выливать содержимое в траншею. Когда он впервые касается ее связанных рук, она снова кричит.
— Нет! Не так! — поворачивая тело, она случайно освобождает кусок платья, который падает в густую смесь.
Мужчины придвигают желоб ближе, пока вязкая масса не начинает заливать ее ноги и собираться на животе.
— Пожалуйста! Выпустите меня! Мой отец — могущественный человек! — ее голова поворачивается туда-сюда обращаясь к мужчинам, в словах слышится отчаяние.
— Твой отец будет следующим кто падет, — это не просто пустые слова. Я клянусь стереть Юрия с лица земли. Ненавижу, что моя семья живет под его угрозой.
Мои мальчики теперь стали мужчинами. Мы — сила, с которой нужно считаться.
Крики Светланы превращаются в тяжелые вздохи, когда тяжесть бетона давит ей на грудь.
— Последние слова? — Борис стоит над ней, сдерживая последний взмах.
— Я ненавижу вас всех, — ее глаза закрываются, погружаясь под слой жидкого камня.
— Ее ненависть послужит прочной основой для строительства, — смех вырывается из моей груди, когда возвращаю Наталью к машине. — Пойдем, любовь моя. Селеста сказала, что приготовила для нас новое блюдо.
— Я больше не могу это скрывать, — говорю, закусывая нижнюю губу и натягивая платье сливового цвета, которое теперь плотно облегает мой округлившийся живот.
— И не нужно, — его борода щекочет мне шею, когда он проводит рукой по моему округлившемуся животу. — Я хочу, чтобы весь мир знал, что моя прекрасная жена носит моего ребенка на рождественском ужине в кругу семьи, — он впивается зубами в мою шею, оставляя на ней след, который точно не скоро исчезнет. — Это замечательный повод для праздника.
Моя голова откидывается назад, опираясь на его плечо.
— Я нервничаю из-за этого. Все твои сыновья со своими женщинами… Папочка, они все старше меня, — провожу пальцами по его рукам, переплетаю их с его, и в этот момент чувствую, как наш малыш двигается под ладонями. — Что они подумают?
— Неважно, что они думают, важно только мое мнение. У них должно быть свое собственное счастье, к которому нужно стремиться, — его руки продвигаются ниже, задирая мою струящуюся юбку, обнажая бедра.
По тому, как его грудь прижимается к моей спине, чувствуется неодобрение.
— Трусики, любовь моя? Помнишь правило?
Я ловлю его янтарные глаза в зеркале и замечаю, что снова прикусила губу.
— Я просто подумала…
— Думала, тебя не отшлепают? — большой палец обхватывает шелковый шов, и он оттягивает его вниз. — Для этого, возможно, тебе стоит посидеть вечерком на коленях у Санты.
Шок сжимает мои легкие, когда изящная фиолетовая ткань ниспадает до моих лодыжек.
— Когда твои сыновья прямо здесь?
Он сильно прижимается к моей заднице. Думаю, я уже знаю ответ.
Николай упирается в мои бедра, крепко прижимая к себе, и трется своей твердой эрекцией о мои ягодицы.
Отражение показывает, как по моей шее поднимается румянец, соответствующий оттенку его праздничной шляпы. Мне не нужно это видеть, я чувствую, как огонь поднимается вверх, обжигая лицо.
Но я бы солгала, если бы сказала, что от этого не намокла.
— Разве я не могу просто сесть на член сейчас? Чтобы мне не пришлось ждать? Пожалуйста, папочка?
От того, как трусь бедрами, у него перехватывает дыхание возле моего уха, и он сильнее прижимается ко мне.
— Любовь моя, твое наказание будет таким же трудным и для меня. Это бремя, которое мы несем ради тех, кого обожаем.
Обойдя меня, он поднимает мою руку, поднося обручальное кольцо к своим губам. С лукавой улыбкой он притягивает меня к себе, чтобы познакомить со своими детьми.
Не знаю, чего я ожидала, но это не было длинным столом, за которым сидят крупные потрясающие мужчины и красивые женщины. Здесь столько имен и историй, что их трудно запомнить, только вот не все приехали вовремя, Михаил где-то на подъезде, а Роман позвонил и сказал, что задерживается на час.
Хрустальный звук вилки о бокал с вином заглушает все голоса, когда мой муж встает.
— Теперь, когда ужин закончен, если вы не против, я со своей женой выпью в кабинете, чтобы старик мог вручить ей все свои подарки. — Николай со своей седой бородой и в шляпе Санта-Клауса определенно подходит для этой роли.
Пятно крови на том месте, где упал Антон, давным-давно исчезло, но мои глаза все еще рефлекторно ищут его. Моя жизнь так сильно изменилась с тех пор.
Николай выдвигает свое мягкое кожаное кресло из-за стола так, чтобы оно стояло впереди всей расставленной мебели. Его хватка на моей руке не ослабевает, когда он садится, притягивая поближе к себе.
— А теперь, моя непослушная Наталья. Присаживайся, — золотистые искорки в его глазах горят от голода, и он разворачивает меня, чтобы усадить к себе на колени.
Я изо всех сил стараюсь не ахнуть, когда он плавным движением вводит в меня набухшую головку своего члена.
Он такой большой, что мне почти неудобно, но я боюсь пошевелиться. Статическое электричество пробегает по моим конечностям и гудит в ушах, так что я не могу сосредоточиться на том, что он говорит.
Когда он сдвигается, чтобы взять маленький тюбик рядом с собой, его пальцы сжимают мое бедро, и он поворачивается ровно настолько, чтобы немного ослабить давление.
Пока он не откидывается на спинку стула и не загоняет себя глубже.
В этот момент в кабинет заходит Михаил и его девушка Лия, которые опоздали, я притворяюсь, что кашляю, чтобы скрыть хныканье, но это не помогает. Мои мышцы крепко сжимаются вокруг него, заставляя его бедра подергиваться под моими.
Он подзывает Михаила, чтобы вручить ему подарок.
Я забываю их имена. Их лица. Даже про их существование.
Все, что я могу чувствовать, — это его и волнующийся ад, который он устраивает внутри меня, по движению за раз.
Я вежливо улыбаюсь, когда мой живот трепещет на грани оргазма, — сладкая пытка. Сжимая его колено, я пытаюсь дышать сквозь напряжение внутри, когда он подталкивает меня ближе к краю пропасти.
— Право на собственность? — Михаил, самый старший сын, с растерянным видом спрашивает отца. Его глаза, так похожие на глаза Николая.
Мой папочка, похороненный по самую рукоятку, смеется своим глубоким баритоном, который вибрирует во мне.
— Да, у тебя теперь есть новый дом. По одному на каждого сына, чтобы у вас всегда было место для ваших растущих семей, — его свободная рука поднимается, а ноги упираются в пол, прижимая меня к пальцу, который совершает по мне невероятно длинные поглаживания.
Не думаю, что
