Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
– Концерн «Север», – ответил Плотников.
– Отлично! Кого-нибудь из концерна! Интервью по телефону!
– Уже работаем.
– Молодцы! Что РТР?
– В полной заднице – у них же нет вертолета!
– У них много чего нет, – удовлетворенно сказал Истомин.
Молодой женский голос по селекторной связи сказал:
– Кирилл Александрович! Звонит ваша жена. По-моему, у нее что-то срочное…
– Пусть перезвонит через пятнадцать минут.
– Но она… – девушка робко пыталась возразить.
Истомин вскипел.
– Сейчас же положите трубку! И соедините меня с ней через пятнадцать минут!
Девушка коротко ойкнула.
– Кирилл Александрович! Еще один звонок, – на этот раз ее голос звучал испуганно. – Дубенский, главный управляющий Башни…
– Боже мой! – разозлился Истомин. – Слава! – обратился он к режиссеру. – Может, хоть ты объяснишь своим помощникам, что на самом деле важно, а что может подождать? Переведи Дубенского на меня и включи запись: он наверняка хочет сделать какое-то заявление. И вообще, ребята… Если кто-то еще не понял, то я объясню. Мы работаем в прямом эфире, то есть все это происходит здесь и сейчас. Это специфика нашей работы, и прошу ее учитывать, – «а кто не хочет – может выметаться!» – подтекст у последней фразы был именно такой, – поэтому, пожалуйста, побыстрее.
– Кирилл, все работают, – голос Плотникова звучал обиженно.
– Кирилл Александрович, с вашего позволения, – язвительно сказал Истомин и приподнял невидимую шляпу. – Сейчас главное – работа, обиды – после эфира!
Он не знал, что довольно скоро изменит свое мнение о том, что главное, а что – не очень. Но сейчас главным действительно была работа.
– Мама, когда мы пойдем за мороженым?
Марина с трудом открыла глаза и перевернулась на другой бок.
– Сейчас… – сонно сказала она. – Сейчас пойдем…
Глаза снова закрылись, и она почувствовала, как проваливается в сладкую дрему.
Дневной сон – это такая коварная вещь… Стоит ему только позволить, и он засосет тебя, как зыбучий песок. Но… это так странно – чем больше спишь, тем больше хочется. После какого-то момента бывает очень трудно остановиться и снова вернуться к бодрствованию.
Она заставила себя открыть глаза и посмотреть в окно. Небо над Серебряным Бором было окрашено оранжевыми сполохами заката.
«Еще немного – и наступят сумерки, а я все валяюсь… – подумала она. – Надо собраться и встать, а то…»
А то это может превратиться в проблему: ночью она не уснет, а завтра утром очень рано вставать, Марина хотела перед первым уроком отвезти сына обратно на дачу, к бабушке, где он проводил два из трех летних месяцев.
Работа… Эта странная жизнь, напоминавшая «американские горки». Когда-то она с удовольствием ходила на работу – Марина преподавала английский язык в техническом вузе, – потом, когда муж стал зарабатывать достаточно, чтобы она могла себе позволить сидеть дома, Марина уволилась. Поначалу ей даже было скучно: все-таки в институте было какое-то подобие активной жизни – сплетни, склоки, дрязги…
Но прошел год или два, и она сама не заметила, как отвыкла от повседневной суеты. Одну суету сменила другая: она возила сына на машине в престижную школу в центре, на корты, где он усиленно занимался с личным тренером (и подавал большие надежды… как хотелось думать Марине), готовила еду, ждала мужа…
Мужа… Он исчез из ее жизни так неожиданно, словно… умер.
«Тьфу ты, Господи, что я такое говорю?» Нет, конечно, она не желала ему смерти… Ну, может быть, каких-нибудь мелких неприятностей – это да («он это заслужил»), но не смерти. Он исчез, и жизнь ее снова круто изменилась. Теперь, к сожалению, в худшую сторону.
И ведь с тех пор прошло уже три года. Да, почти три, но она так и НЕ СМОГЛА ПРИВЫК– НУТЬ к этой перемене. Не зря говорят, что к хорошему быстро привыкаешь, правоту этой пословицы Марина узнала на собственном опыте, но теперь она знала ее продолжение: «А к плохому привыкнуть очень трудно». Нет, наверное, в конце концов можно, но это слишком болезненно.
На работу ее, конечно, взяли, но что толку? Раньше она никогда не оставляла в магазине сумму, меньшую, чем ее нынешняя зарплата, и первый год все время путалась, глядя на ценники: «много это или мало?». Этот вопрос по сути своей значил: может ли она ТЕПЕРЬ себе это позволить или нет? Да или нет?
Почти всегда выходило, что нет. А это означало, что надо разрабатывать новые маршруты (или вспоминать почти забытые), обходить стороной дорогие магазины и даже не приближаться к ним – во избежание соблазнов. Да и соблазнов-то уже не было, остались только живучие стереотипы. Занятия теннисом – а как же? Поездка к морю не реже трех раз в год – обязательно! Качественная дорогая одежда – само собой!
Конечно, ремонт она сделала очень косметический. Одно слово, что ремонт. Не такой бы она хотела. Зато старую квартиру на Соколе удалось продать дороже, чем думала: цены на жилье в Москве продолжали неуклонно расти. С этим вроде бы ей повезло… И все же…
Она пробовала найти работу получше, каким-нибудь переводчиком-референтом, но в нескольких фирмах ее сразу предупредили, что рабочий день будет ненормированный, а в одной сытый босс, довольно оглядев ее с ног до головы (начал именно с ног), спросил: «Вы готовы к длительным командировкам? Гостиница, соседние номера, ужин при свечах, задушевные разговоры?…»
Он мог бы перечислять еще долго, подбираясь к основной мысли, но Марина остановила его сразу после «задушевных разговоров». «Нет, я так не думаю», – и тоже оглядела его с ног до головы, задержавшись на большом колышущемся животе. Наверное, выражение ее лица говорило, что она никогда не любила толстых мужчин, и вообще удивляется, как ему удается отыскивать в туалете свое хозяйство без помощи зеркала… Она вогнала мужика в краску, но…
«И он тоже это заслужил. Все они заслуживают… Точнее, ничего ОНИ не заслуживают!»
Потом она стала заниматься репетиторством. Удивительно, но при таком обилии преподавателей английского языка спрос на ее услуги оказался неожиданно высоким.
Может, дело было в ее суховатой – английской, как казалось родителям неразумных чад, – внешности? «Ничего странного, конечно же, я выгляжу как истая леди с берегов туманного Альбиона, – иронизировала она. – Разве может быть по-другому? Ведь я выросла в щелковской хрущовке». Впрочем, английские леди сами частенько выглядели как обитательницы щелковских хрущоб, так стоит ли удивляться невинным и непредсказуемым шуткам природы?
Ее почасовая оплата постепенно выросла до двадцати долларов, а это совсем не мало. В институте она стала брать все меньше и меньше часов, а потом и совсем ушла оттуда – во второй и скорее всего в последний раз. Но только теперь она уже не жалела.
Пожалуй, единственной вещью, доставшейся ей в наследство от прежней жизни, была машина. Конечно, в Башне вишневая «десятка»
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
