всем была печать какого-то упадка, отсутствия свежей идеи. Спросил Торстена по поводу качественной стали, особенно для стволов, – вопросов нет. Дальше перешел к автоматическому оружию, вроде крупнокалиберного пулемета, ведь если суд будет проигран (в чем сам Норденфельт высказал почти что уверенность), надо чем-то занимать производство, десятки и даже сотни охотничьих ружей в месяц не спасут завод.
Торстен согласился, и тут я ему подкинул идею с рабочей группой по автоматике, возглавляемой Карлом Шегреном. Рассказал, что мы успели обсудить некоторые идеи, и я тоже внес свою лепту, поэтому уже можно патентовать. Второе направление – если у шведов и норвежцев есть интерес к ручным бомбам – то можно наладить поставку и сборку на месте, естественно, после получения патента в Швеции. Я со дня на день ждал известий от Агеева, получилось ли сделать запал типа Панпушко, но усовершенствовав его скобой-предохранителем, как было в мое время. Тогда можно было бы выпускать с запалом Агеева и еще кого-то там на оружейном заводе в Берне только запалы, ТНТ поставлять из России, а корпуса лить на месте из самого завалящего и дешевого чугуна, лишь бы без трещин. Сборка тоже на месте, чем завод Норденфельта не подходит? Я выигрываю больше всех – основная часть себестоимости и, соответственно, отпускной цены формируется из стоимости ТНТ, Агеев тоже внакладе не останется, Норденфельт загрузит мощности и избежит окончательного банкротства. Ну не хотят русские генералы «карманной артиллерии» – пусть царь-батюшка закупает гранаты в Швеции, а после того, как их начнут покупать другие страны, тут-то толстобрюхие генералы и зашевелятся…
10 сентября 1892 г. Петербург, Зимний дворец, кабинет императора Александра III
Навытяжку перед императором стоит министр иностранных дел Гирс, в дальнем углу в кресле то ли спит, то ли слушает, делая вид, что дремлет, генерал Черевин.
– Как это понять, господин министр, – раскрывая газету, император и читает: – «На премьере оперы „Валькирия“ присутствовал король Оскар и великий князь Александр с супругой великой княгиней Марией Стефани-Абиссинской»… Что за Мария Стефани, откуда взялась эта авантюристка, я уже устал разбирать эти морганатические браки своих родственников. Сорву погоны и в отставку без воспомоществования, пусть хоть в опере поют, голубки!
– Ваше величество, – глядя на фотографию в газете, пролепетал Гирс, – это какая-то ошибка, несколько дней назад в Копенгагене корреспонденты назвали жену отставного посланника Степанова великой княгиней Стефани с ударением на втором слоге, фамилию Степанов им трудно понять, а Стефа́ни как-то на итальянский или греческий манер похоже. Вот и заметка с фотографией новобрачных в Афинах, где посажеными родителями греческий король и королева эллинов Ольга Константиновна.
– Да, помню, Ольга мне что-то писала про это, девица эта – абиссинская великая княжна, дочь предыдущего императора Эфиопии, не то третья, не то четвертая в очереди[45] на престол. Она писала о ее необыкновенной красоте и хорошем европейском воспитании, свободном английском и французском языках. Хорошо, идите, и разберитесь все же с Сандро, что это он так на нее смотрит, влюбился, что ли. Купец-то Степанов сам не только владетельный князь, но и генерал-полковник, помню, как газеты писали о том, что он лихо заставил итальянцев подписать невыгодный им мир. А воспользовались плодами этого мира не мы, а немцы – у них теперь в Эфиопии военно-морская база, а вы на Певческом все еще полномочного посла ищете. Срочно послать дельного человека, а то сами поедете!
Гирс, кланяясь, уходит. Черевин открыл глаза, он притворялся, что спит.
– Ну-ка дай газетки-то посмотреть! Ай, хороша княжна, не скажешь, что эфиопская…
– Да не эфиопы они черные, это династия от сына царя Соломона идет, хотя, может, все врут! Но девица хороша, это ты, Петя, прав, у тебя по этой части глаз наметан, как же! Все же, может быть, и правда от царицы Савской красота, она же окрутила царя Соломона и непраздной к себе в Эфиопию вернулась, и вот от плода чрева ее и идут негусы эфиопские.
– Да, твое величество, купец-то наш каков, сам за заслуги владетельным князем стал, генерал-полковником, да еще царевну в жены получил, а полцарства в придачу?
– С полцарством там, Петя, заминка какая-то получилась, негус не хотел вроде эту Марию за купца отдавать, хоть и генерала статского русской службы, так купец от всего отказался, не надо, говорит, мне ничего, только девицу отдайте, любим, говорит, мы друг друга, и шварк эфиопу все ордена и бриллианты на стол. А тот и говорит, что ладно, земли верни, а титул тебе и ей и ордена дарую, с тем он и уехал, взяв, по существу, бесприданницу, в чем была. Ольга мне писала, что ей все, вплоть до чулок, пришлось покупать.
– Вот ведь эфиоп жадный, мать его, ну да наш миллионщик ее приоденет.
– Кто его знает, он ведь на экспедицию потратился, сам все покупал, вот корреспондент тут писал, Павлов, который в «Неделе» фотографии публиковал, что поил и кормил и казаков, и артиллеристов за свой счет, еще и пленным итальянцам с голоду умереть не давал, а населению их деньги из итальянского банка раздал. Вот ему на прощание на свадьбу и передали дорогой подарок – собрали в его провинциях от народа деньги на бриллиантовые украшения, чтобы великой княгине не стыдно было на чужбине без них. Говорят, бриллианты и рубины красоты неописуемой, откуда-то издалека привезли, там, где совсем дикари-людоеды живут и еврей-ювелир все красиво сделал.
– Откуда же там еврей, в Эфиопии-то.
– Как откуда, эфиопы, абиссинцы эти – они библейский народ, а кто царь Соломон был, неужто малоросс какой, ты, Петя, хоть гимназический курс помнишь?
– Нет, государь, не помню, давно это было, забыл уже. Но хоть и забыл, а как ты думаешь обойтись с этими молодоженами, неужто как Агасферу, Вечному жиду, им странствовать?
– Что же, придется им титулы подтвердить. Вон купец Демидов прикупил себе в Италии княжеский титул несуществующего уже княжества Сан-Донато и всю жизнь именовался князем Сан-Донато, да и потомки его тоже. Так что думаю сделать, как в русском паспорте у этой Марии записано: великая княгиня Мария Иоанновна Степанова-Абиссинская, паспорт-то ей русский посол выдал, права такие у него есть. А Иоанном предыдущего негуса звали, отца ее.
– Знаешь, твое величество, как-то не звучит княжеская фамилия «Степанова», пусть уж лучше будет, как газетчики придумали «Стефани», и купец наш бывший станет русским князем Стефани-Абиссинским.
– Умный ты человек, Петруша, жаль, пьешь много, а то сделал бы тебя канцлером, да боюсь, захрапишь ты где-нибудь в уголке на дипломатическом приеме… Так что
