class="p1">— Нам понадобится много посыпки.
— Я могу приготовить ее так, как тебе захочется.
Черт, у Селесты хорошо получается меня заводить. Я сокращаю расстояние между нами и, прежде чем заключить ее в объятия, заглядываю в ее зеленые глаза. Она держит голову совершенно прямо, а взгляд устремлен вверх, на меня. Губы слегка приоткрыты. Кажется, ее дыхание становится тяжелее. Я замираю на мгновение, позволяя напряжению нарастать. Думаю, теперь она хочет меня еще больше. Ее тело и лицо становятся напряженными, как будто она вот-вот взорвется. Она прижимается ко мне еще сильнее и прикасается своими губами к моим. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи. Я, естественно, крепко обнимаю ее за талию. Чувствую, как ее грудь прижимается ко мне. Ее правая рука опускается, тянется назад, чтобы схватить мое левое запястье и убрать его со своей талии на ягодицу. Я понимаю, чего она от меня хочет. Но мне не нравится, когда она руководит мной.
— Ты помнишь, каково это было — заниматься этим со мной? — задает Селеста вопрос.
Помню ли я? Я спрашиваю себя. Если честно, я не думаю, что помню. Прошло так много времени, и столько всего произошло с тех пор.
— Я… возможно, мне понадобится помощь, чтобы вспомнить. — уговариваю я ее продолжить.
— Ты не помнишь, как я толкала тебя на кровать требуя, чтобы ты поднял руки над головой, когда я проводила кончиками пальцев по твоему телу. Это вызывало такое сильное покалывание, что ты вздрагивал и извивался. Интенсивность была почти невыносимой для тебя. Именно тогда я накрывал твой член ртом, и ты лежал совершенно неподвижно. За этим следовал глубокий стон. Каждый раз.
— Звучит интересно. — Я не знал что сказать. Наше с ней прошлое такое расплывчатое, и сейчас трудно многое вспомнить. Кажется, моя боль подавила эти воспоминания. Но она ведет себя так, будто она главная. Я лежал, притворяясь беспомощным ради ее удовольствия. Может быть, тогда я был другим? Может быть, я был более уязвим, но это уже не я. Эти черты характера умерли. Я прижимаю ее к дверце холодильника, кладу правую руку на холодильник, а левой обхватываю ее за горло. Теперь эта поза, подходящая для меня. — А теперь позволь мне заставить тебя кое-что почувствовать.
Она убирает мою руку со своего горла и тянет ее вниз.
— Мне не нравится это чувство.
— О, ладно, извини.
Я немного озадачен ее реакцией. Ей не нравится мое доминирование так, как это нравится Шивон. Она хочет быть властной, но со мней это не сработает.
Селеста видит это по моему лицу.
— Что-то не так?
Я не отвечаю, потому что все еще пытаюсь разобраться. Мог ли я действительно быть таким человеком — подчиненным? Уверен, что запомнил бы что-то настолько невероятное. Возможно, именно она выявила во мне эту доминирующую сторону.
— Грейсон, что у тебя на уме?
Я пытаюсь успокоиться и собраться с мыслями. И тут меня осеняет.
— Селеста, — выдавливаю я из себя первое слово.
— Да?
— Ты думаешь, между нами все будет так, как раньше?
Мне нужно знать, о чем она думает. Ожидает ли она мужчину, который будет покорен ей.
На ее лице появляется потерянное выражение.
— Э-э-э, ну, я имею в виду, я надеюсь, что так и будет, по крайней мере, со временем. Я пойму, если отношения не будут такими, как мы надеемся.
Она сказала, на как мы надеемся, подразумевая, что мы с ней на одной волне и надеемся на одно и тоже.
— За кого ты меня принимаешь?
— Малыш… — отвечает она более высоким голосом, выглядя обеспокоенной. — Конечно, ты мой Грейсон. Мужчина моей мечты, в которого я безумно влюблена.
— В том-то и дело. Я не такой! — Слова вырываются у меня сами собой.
Что я только что сказал? Я сам удивился, сказав это. Но, поразмыслив, я на самом деле не так уж удивлен. В глубине души я лелеял эти чувства, ни с кем их не обсуждая.
— Мы боролись за себя, ну за тех «нас», которые были в прошлом. И, честно говоря, я не думаю, что «мы» еще существуем.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что я изменился. Я больше не тот парень. Тот, кого ты хочешь помнить. Я должен сказать тебе, что после всего, что случилось с нами шесть лет назад, мое сердце и моя душа были разбиты вдребезги, и мне пришлось заново выстраивать свою жизнь. Восстановить того, кем я был, но люди не остаются прежними. И я превратился в того, кого прежний я, скорее всего, возненавидел бы.
— Все в порядке. Я все еще хочу любить тебя и быть рядом с тобой. С этого момента я хочу расти вместе с тобой. Я выбрала тебя, Грейсон. Неважно, каким другим человеком ты себя сейчас называешь. Я хочу этого.
Я отворачиваюсь и кладу руки на кухонную стойку.
— Просто не думаю, что это правильно. У тебя всегда будут другие ожидания, чем у меня. И эта обида, которую я пытался игнорировать, скорее всего, останется навсегда.
Я на мгновение задумываюсь. Погружаясь в себя, ищу эту боль. Я помню ту боль, которую так долго терпел, но сейчас мне трудно ее найти. Ее больше нет? С тех пор как к Селесте вернулась память, использую ли я свои старые воспоминания о боли для того, чтобы испытывать настоящее чувство? Все это время я не испытывала боли и даже не осознавала этого.
— И когда же в моей жизни произошло что-то позитивное? — случайно произношу это вслух.
— Я не понимаю, на что ты намекаешь.
— Я был счастлив и не испытывал боли уже некоторое время. И это только по одной причине. Шивон вернула радость и любовь в мою жизнь. Когда я перестраивал свою жизнь, она перестраивалась вместе с ней. Мы с Шивон росли вместе, в то время как ты и я отдалялись друг от друга. А потом, когда ты появилась, я почувствовал, что чем-то обязан тебе. Теперь я понимаю, что это был не второй шанс, который я должен был тебе; это было завершение, в котором я нуждался. Это было нам нужно. Наши жизни официально разошлись, и я не думаю, что мы сможем вернуться к этому.
— Пожалуйста, не делай этого, Грейсон, — умоляет Селеста.
Это так тяжело для меня. Это действительно больно — говорить кому-то, что он тебе больше не нужен. Особенно когда смотришь в глаза и видишь какую боль это причиняет. Но я должен это сделать. Коротко, мило и прямолинейно — это лучший способ,
