В кровати, в мокрых алых простынях лежала Касильда с запрокинутой назад головой. На её горле зияла огромная рана. Пол в комнате был заляпан красными следами. Ригестайн с душераздирающими рыданиями упал у тела матери, обнимая её, прижимая к себе.
— Ма-ама-а!!! Мама…
Он плакал, рыча сквозь стиснутые зубы, и все норовил удержать голову матери, падающую далеко назад. Потом вздрогнул, опустил тело Касильды на постель, поднялся и попятился к двери.
— Тетушка…
Ануэльда и Карусто он нашел в их спальне. Северянка в ночном чепце и длинной батистовой сорочке, прилипшей к окровавленному телу, скорчилась у подножия кровати с прижатыми к животу руками. Полуголый Карусто сидел под окном. Вместо уцелевшего глаза на залитом кровью лице чернела дыра. От подоконника вниз тянулись смазанные кровавые полосы.
Ригестайну стало дурно, в глазах заплясали темные пятна. Он пошатнулся, прислонился к стене и съехал по ней на пол. По застывшему лицу безудержно текли слезы. Гилэстэл присел напротив, положил ладони ему на плечи и заглянул в глаза. На лице князя было столько сострадания!
— Ригестайн. Ригестайн. По мертвым плачут женщины. Мужчины мстят.
Из-под пелены горя, туманящей синие глаза, блеснула искра гнева.
— Кому…
— Есть выживший, Ригестайн.
Князь помог Ригестайну подняться на ноги. Они спустились вниз, где по запятнанному кровью полу бродила городская стража. Над раненым наклонился человек, что-то спрашивая. Ригестайн вырвался из рук князя, приблизился к слуге, упал рядом с ним на колени.
— Ты видел его. Кто это сделал?
Умирающий перевел глаза на юношу, открыл рот, булькая кровавыми пузырями.
— Говори, говори…. — Ригестайн низко склонился к лицу, вслушиваясь в хриплые слова.
— … сказал … вспомнил….Касильда …
— Говори, говори…, - Ригестайн требовательно теребил раненого. А тот хрипел, свистел, тянулся к нему, хватая непослушными пальцами за руки.
— …. он…. привет… ястреб…. ястреб…
Привратник обмяк. Его голова и руки безжизненно упали на плиты пола. Ригестайн замер над мертвым слугой. Взгляд наткнулся на предмет, выглядывающий из-под тела. Протянув руку, Ригестайн поднял перепачканный в крови нож. Отер ладонью мокрую рукоять и стиснул зубы, разглядев на ней распластавшего крылья ястреба.
Глава 20
Вечерний сумрак заполз в дом. Ригестайн, съежившись, лежал на своей кровати. Мертвенная тишина царила в комнате. По дому тихо сновали чужие люди, нанятые Гилэстэлом. Их усилиями тела убитых были омыты и приведены в порядок, а дом вычищен. Но хаос, поселившийся в душе Ригестайна, никто не в силах был упорядочить.
Арфа сиротливо глядела на Ригестайна из распахнутого футляра, стоявшего у подножья кровати. Он нехотя сел, протянул руку, вынул инструмент. Осторожное касание пальцев заставило арфу заплакать, застонать поминальной мелодией. Меж струн на отшлифованное дерево капали слезы. В последний раз жалобно дрогнули струны. Ригестайн прижал их ладонью, уступая тишине.
Взгляд переместился к ножу, подобранному у тела слуги. Ястреб на рукояти дразнил торжествующим взмахом крыльев.
Оплакивают женщины. Мужчины мстят. Грядущая ночь покажет, кто он. Сильным резким взмахом руки Ригестайн швырнул арфу в стену. Тонкий инструмент разлетелся в щепки с душераздирающим звуком.
— Меч мне брат отныне! Меч!
Ригестайн поднялся с кровати, взял нож и вышел из комнаты. Проходя мимо покоев матери, придержал шаг, заглядывая в открытую дверь. Касильда, одетая в белое платье с высоким воротником, лежала на чистой кровати. Пальцы скрещенных на груди рук сжимали белую розу. Глядя на спокойное лицо матери, Ригестайн ощутил, как поднимается в нем гнев, как его обуревают ярость и новая жажда мести.
На плечо осторожно легла рука. Голубые глаза князя смотрели скорбно и сочувственно.
— Кто знает, какая участь постигла бы тебя, если бы ты был дома.
Ригестайн сглотнул, кивнув.
— Вы были правы, Ваша светлость. Насилие можно победить только насилием, — едва шевеля губами, прошептал он. — Я сам, сам назвал ему имя. И он завершил начатое много лет назад. Во мне течет его кровь… но как я ненавижу его! Такая злоба… такая бесчеловечность…
— Он не может быть человечным, Ригестайн, — покачал головой князь. — Он эльф.
— Какое это имеет значение? Чувства, совесть, благородство, милосердие — разве это чуждо им?
— Ты никогда не знал их раньше.
— Мне претит мысль о том, что я принадлежу к их народу.
— Это не приговор. У тебя есть выбор. Уподобиться им — холодным, бесчувственным, не знающим любви созданиям. Или остаться человеком, с горячим сердцем и помыслами о добре и справедливости. Справедливости, Ригестайн. Разве не о ней кричит твоя душа?
Ригестайн покосился на нож, сжал рукоять.
— И она восторжествует этой ночью. Для всех.
Вааспурт лихорадило от новостей последних дней. О том, что с легендарным Ястребом будет биться племянник Карусто Самалея, безобидный музыкант, говорили во всех чайных домах, во всех лавках. А убийство купца и его семьи разожгло нешуточные страсти. По городу ходили слухи один невероятнее другого.
В назначенный день к «птичьей арене» с самого полудня стали прибывать люди, желая занять лучшие места. К тому времени, как зашло солнце, у каменоломен собралась многосотенная толпа. Окружающее пространство, щедро залитое светом бесчисленных факелов, стало походить на ярмарочную площадь. Маски всевозможных видов и форм создавали впечатление, что здесь проходит большой карнавал. Дамы с пышными плюмажами над узорчатыми парчовыми масками, солидные горожане в масках из дорогой кожи или ткани, народ поскромнее — в повязанных на лицо платках с прорезями для глаз или взятых на арене полотнах на обручах. Торговцы съестным развернули свои палатки, лоточники сновали меж разгоряченных жарой и спорами людей. Здесь же принимались и ставки на победителей.
— Идут! Идут!
Люди, напирая друг на друга, сбились в плотную массу, образовав коридор, по которому к арене направлялся Ястреб. Его лицо было открыто. С ним рядом шли четверо бойцов в новеньких пестрых масках из перьев, закрывающих верхнюю часть лиц.
— Ястреб!!! — взвыла толпа.
Наемники быстрым уверенным шагом миновали живой коридор, не удостоив никого и взглядом.
Вскоре на дороге показались трое мужчин. Ригестайн, так же как и Ястреб, шел с открытым лицом. Лица его спутников были полностью скрыты под одинаковыми серыми масками, имитирующими застывшие человеческие лица.
— Сарыч! — закричали люди, замахали руками. — Ригестайн!
В толпе зашептали, запереговаривались, с любопытством разглядывая гнездо Сарыча.
— А кто его бойцы?
— Я слышал, что, возможно, тот северянин…
— Купец из Маверранума? Я заключил с ним хорошую сделку.
— Бросьте! Чтобы высокородный князь стал рисковать собой?
— Гнездо можно нанять. Сегодня ставки велики, как никогда.
— Я слышал из надежного источника, что в день убийства в доме Самалея нашли оружие, принадлежащее Ястребу.
— Да вы что!!!
— Бедный мальчик….
— Ну, не такой уж он и бедный.
