class="p1">— Ти, прекрати. Дай доктору сделать свою работу, и я смогу поехать домой.
— Домой? Ты не поедешь домой, Dolcezza. Им нужно сделать все возможные анализы и прочее дерьмо.
— Я в порядке. Чувствую себя хорошо. У меня болит голова, и меня слегка подташнивает. Но в остальном я в порядке.
— Когда вы в последний раз ели, миссис Валентино?
— О, вчера вечером, — отвечает Холли, и я проклинаю себя за то, что не позаботился о том, чтобы она позавтракала перед тем, как мы вышли из дома. С этого момента я буду следить за тем, чтобы она ела регулярно.
— Когда у вас был последний менструальный цикл?
Так, теперь я действительно хочу пристрелить доктора Димвита. Это, бл*дь, личный вопрос, и, честно говоря, не его дело. Но когда я ломаю голову, пытаясь вспомнить, у меня ничего не выходит. Я смотрю на Холли, ожидая ее ответа.
— Я не уверена, — тихо говорит она, как будто все еще думает.
— Есть ли вероятность того, что вы беременны? — продолжает доктор Димвит.
— Да, — говорю я в то же время, когда Холли отвечает:
— Нет.
— Dolcezza, не знаю, рассказывал ли тебе кто-нибудь о птичках и пчелках, но когда ты делаешь то, что мы с тобой делаем так чертовски хорошо… — Я ухмыляюсь, видя, как краснеют ее щеки. — …ты, как правило, беременеешь.
— Я знаю про птичек и пчелок, идиот. — Она хмурится. — Я не беременна. Это невозможно. Я не готова к беременности.
— Ну да, тогда я сделаю тест, чтобы исключить это. Такие вещи происходят не тогда, когда мы готовы, миссис Валентино.
— Я не беременна, — сурово говорит Холли. Я тянусь за спину, чтобы убедиться, что мой «Глок» находится вне пределов ее досягаемости, потому что, судя по тому, как она пристально смотрит на этого парня, я бы поостерегся оставлять пистолет на виду, чтобы она его случайно не пристрелила.
— Хорошо, через минуту я пришлю медсестру с тестом. Все остальные исследования ничего не показали. Нет никаких медицинских причин для вашего внезапного обморока. Я бы объяснил его тошнотой и тем, что вы не ели более четырнадцати часов.
— Спасибо, — выдавил я из себя настолько вежливо, насколько смог. Я чертовски зол, что был так невнимателен к ее нуждам этим утром. Я жду, пока доктор выйдет из палаты, и только потом поворачиваюсь к Холли. Я не могу сдержать огромную ухмылку. Мои глаза устремлены прямо на ее живот, прямо туда, где, вполне возможно, сейчас растет мой сын.
Я кладу руку ей на живот, и она тут же отталкивает ее.
— Прекрати. Я не беременна, черт возьми.
— Ну, я думаю, ты можешь быть. У нас было много незащищенного секса, Холли.
— Я принимаю таблетки, каждый день.
— Ты никогда не пропускала? Совсем? Ни одной? — спрашиваю я, любопытствуя. Она думает об этом, и в тот момент, когда осознание приходит, она бледнеет. — Черт, Холли, все в порядке. Все будет хорошо.
— Не будет. Я действительно пропустила. Когда ты умер… когда я думала, что тебя больше нет, я неделю ничего не принимала, Ти. Целую неделю. И тогда у нас был секс.
— Dolcezza, то, что ты беременна, не так уж и плохо. Наша семья растет, — это хорошо, да? — Я не понимаю, почему она так волнуется. Я в чертовом восторге от мысли, что у Холли будет от меня ребенок.
— Я не готова, Ти. Нам нужно больше времени. Нам нужно время, чтобы просто побыть вместе. У нас было недостаточно времени. И я поправлюсь! Стану толстой. А ребенок? Как я буду заботиться о ребенке? Сейчас я едва могу позаботиться о себе.
— Ты не одна. Мы справимся со всем этим. Вместе. Вместе, помнишь? Мы с тобой — это чертовски выгодная сделка, Холли. Что бы ни случилось, я сделаю все, чтобы тебе было как можно легче.
— Я растолстею, — повторяет она.
— Холли, ты не растолстеешь. В тебе будет расти наш сын. Нет ничего более охренительно прекрасного, чем это.
— Я не готова, Ти. Я не знаю, смогу ли я это сделать.
— Мы сделаем это. У вас все будет хорошо. Я позабочусь об этом. Из тебя получится самая лучшая мать, Dolcezza.
Слезы текут по ее щекам.
— Я боюсь, Тео. Что я знаю о детях?
Я смеюсь, к ее большому разочарованию.
— Холли, ты же учительница. Я бы сказал, что ты много знаешь о детях. Больше, чем я.
Дверь в палату открывается, и входит медсестра.
— Хорошо, милая, мне нужно, чтобы ты помочилась в этот стаканчик. — Руки Холли дрожат, когда она берет пластиковый контейнер у пожилой женщины. — Ты в порядке, милая? Может, тебе что-нибудь принести? — Медсестра смотрит между нами, бросая на меня неодобрительный взгляд.
— Я в порядке, просто в шоке, наверное.
— Пойдем, Dolcezza, я помогу тебе. — Я тяну ее вверх, удерживая ее, пока не убеждаюсь, что она стоит на ногах.
— Ты не будешь смотреть, как я писаю, Ти. — Холли пытается оттолкнуть меня.
— Я иду в эту ванную с тобой, Холли. Мы будем делать это вместе, весь путь, и все начнется с того, что ты пописаешь в этот контейнер. Я это, бл*дь, не пропущу.
Холли стонет, хватает меня за руку и тащит в ванную.
— Включи кран. Мне нужно немного стимуляции. Если ты будешь смотреть, я не смогу пописать, — говорит она, спуская трусики и садясь на унитаз.
— Знаешь, я был в непосредственной близости от всего этого. — Я указываю на ее промежность. — Немного мочи — это ерунда, Dolcezza.
— Просто помолчи, — бормочет она, закрывая глаза.
Она писает, спускает воду в туалете и моет руки.
— Что теперь? — спрашивает она, глядя на контейнер на стойке.
Я беру пластиковый контейнер и открываю дверь.
— Вот, пожалуйста. Как это работает? Как долго нам придется ждать? — спрашиваю я медсестру, пытаясь передать образец.
— Не слишком долго. Просто положите его на стойку здесь. Доктор скоро придет. — Я выполняю указание и беру Холли за руку. Женщина улыбается и надевает пару одноразовых перчаток, после чего собирает все и выходит за дверь. — Мы с Холли садимся и молча ждем.
Через десять минут в дверь входит врач.
— Холли Валентино? — спрашивает он.
— Да. — Голос Холли дрожит и звучит тихо.
— Поздравляю, вы беременны. — Пожилой мужчина неуверенно улыбается.
Я мысленно даю себе пять. Она беременна. Моим ребенком.
— Святое дерьмо, мы беременны. У нас действительно будет ребенок. Часть тебя и часть меня. Я чертовски люблю тебя, Холли. — Я подхватываю ее на руки и кружу вокруг себя, пока не вспоминаю о ребенке.
Она, бл*дь, беременна. Срань господня, она беременна.
