Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Тогда ведь некоторые коэффициенты, использованные при вычислениях его физических возможностей, окажутся неверными. И вопрос этот совсем не праздный. Скажем, взрывная скорость на короткой дистанции, будь мегалодон холоднокровным, не превышала бы 6,7–7,9 км/ч, но при условии его теплокровности могла достигать 30,6–37,2 км/ч (как у современных косаток).
Скоростной режим для холоднокровных мегалодон все-таки не превышал. На это указывает еще одна совсем маленькая деталь – чешуя. Из куска породы (объемом 1800 см3) с большими зубами можно извлечь свыше полутысячи зубчатых дентиновых чешуек 0,8–1,5 мм длиной каждая. Когда-то эти микротрезубцы торчали из кожи гиганта. Чешуйки несли продольные кили, которые, конечно, снижали лобовое сопротивление, но, с учетом их небольшой частоты, не очень сильно. Именно эти мельчайшие детали огромной акулы подсказывают, что в дальние путешествия она отправлялась на «малых оборотах двигателя» – в пределах 5 км/ч.
Похоже, что мегалодон действительно мог поддерживать свою собственную температуру тела. В его фосфатных зубах надежно запечаталось первичное соотношение стабильных изотопов кислорода (18О/16О). Это соотношение зависит от температуры тела и у теплокровных животных почти не меняется, когда они путешествуют из тропических областей планеты в умеренные и обратно. Вот и в зубах мегалодона, собранных на разных широтах, этот показатель не сильно различается, тогда как изотопный состав этих же скелетных элементов у других рыб из тех же отложений заметно разнится. Уточняют средние показатели температуры «по палате» данные о редких связках в зубных минералах (13С и 18О), которых тем меньше, чем выше температура тела. Получается, что мегалодон нагревался сильнее, чем ББА (23 ± 4 ℃), но не до такой степени, как киты (32 ± 5 ℃). (На заметку авторам фантастических триллеров: мегалодонов нужно выслеживать с тепловизором – по большим «горящим» глазам. Фильмов, где эта акула выступает главным героем, скоро уже десяток наберется. Правда, фантастическое в них только то, что все они фантастически тупые.)
При длительных переходах включался экономичный режим: на крейсерской (маршевой) скорости 5 км/ч мегалодон мог преодолеть свыше 7500 км. (Этой скорости, кстати, более чем достаточно, чтобы работала таранная вентиляция и вода из открытого рта свободно проходила сквозь усиленные жаберные мембраны.) Вот только нужны ли ему были столь дальние круизы? Вполне возможно: мегалодон «отводил» детей в ясли. Так поступают и крупные современные живородящие акулы – ББА, тигровая и гигантская акула-молот. К моменту родов самки отправляются в дальнее путешествие куда-нибудь к островам, где теплая вода, небольшие глубины, вдоволь «детского питания» – мелкой рыбешки и не слишком много хищников. Ясли мегалодона обнаружены в Северной Атлантике (Южная Каролина) и в проливе, соединявшем Карибское море с Тихим океаном (Панама). Выделяются эти места по обилию и размеру зубов мегалодона: их много, но высота зуба остается в пределах 1,6–7,2 см. Соответственно, рождались мальки 2-метровыми (ББА вынашивает 1,5-метровых эмбрионов) и вырастали до 8 м. Гигантизм, частичная эндотермия и живорождение – три взаимосвязанных явления у больших акул. Без внутриутробного развития крупных эмбрионов, тоже весьма энергозатратного процесса, огромной акула не вырастет…
Тяжелая акула, больше похожая на дирижабль, чем на рыбу, с зарубцевавшимися на грудных плавниках ранами, оставленными ухажером, опустилась на белый тонкий песок вблизи ярко расцвеченного губками, жаберными венчиками кольчатых червей и мелкими рыбами рифа. Из ее чрева одна за другой на свет выскользнул десяток рыбок с раздувшимися животами: они неплохо отъелись на своих братьях и сестрах, не столь быстро превращавшихся из икры в зародыши, пока их мама везла малышей в своем брюхе до теплого мелководного пролива. Двухметровые зубастики мгновенно заметили рифовое многоцветье и, подгоняемые любопытством и чувством голода, устремились во взрослую жизнь. Они были готовы нападать и сопротивляться…
Часть II
Моя внутренняя жаба
Глава 10
В ожидании Гого. Гогонас
История латимерии, поимка которой в 1938 г. на юго-западе Индийского океана потрясла научный мир не меньше, чем если бы где-нибудь в дебрях Конго увидели живого игуанодона или птеродактиля, известна многим. Об этом удивительном событии можно узнать, например, из трех замечательных книг[14]. Равноправные авторы этой сенсации – куратор скромного музея в Ист-Лондоне (ЮАР) Марджори Куртене-Латимер, любознательный и отважный капитан траулера Хендрик Госен и преподаватель химии из Университетcкого колледжа Родса в Грейамстауне (но в душе ихтиолог) Джон Смит. Именно он впоследствии станет автором научного описания удивительной рыбы, заплывшей в наше время прямо из мезозойских вод, и напишет книгу, переведенную на многие языки, в том числе на русский. Статья так и называлась – «Живая рыба мезозойского образа» – и предварялась крылатой фразой античного ученого Плиния Старшего: «Из Африки всегда что-то новое»[15]. Мисс Латимер была заслуженно увековечена в родовом имени самой удивительной рыбы на свете, а речка Чалумна, к устью которой вблизи портового городка Ист-Лондона заплыл тот самый целакант, чтобы угодить в трал капитана Госена, – в видовом (Latimeria chalumnae).
Дело в том, что все родственники латимерии – целаканты, одна из многочисленных в прошлом групп мясистолопастных рыб, – приказали долго жить еще до мел-палеогенового массового вымирания (около 70 млн лет назад). Они полностью исчезли из ископаемой летописи. И вдруг – настоящий целакант! Палеонтологам пришлось даже придумать новый термин – «виды Лазаря». Так называют виды, которые вроде бы вымерли, но вдруг оказались живы. (Латимерия в этом смысле отнюдь не исключение. В современных морях встречаются, например, строматопороидные и хететидные обызвествленные губки: они тоже как бы исчезли в мезозойскую эру.)
Ныне целаканты обитают на относительно больших глубинах (150–600 м) в районе Мозамбикского пролива и в противоположном «углу» Индийского океана – внутренних морях Индонезии (Latimeria menadoensis). Причем между островами Сулавеси и Новая Гвинея образовалось две популяции, особи которых не скрещиваются между собой более 10 млн лет – их развели морские течения. Ископаемых целакантов насчитывается под сотню видов и около 30 родов. Лучше всего им жилось в раннетриасовую эпоху: в водоемах, почти освободившихся от других палеозойских рыб, эти удивительные создания быстро заполонили все пространство. Таких приспособленцев палеонтологи называют «виды бедствия» (англ. disaster species). Как в известной поговорке: что русскому здорово, немцу смерть. Возможно, именно это умение получать выгоду в самой невыгодной ситуации и сохранило латимерию до наших дней.
Хотя многое о мясистолопастных мы знаем по ископаемым остаткам, изучение латимерии подтвердило, что основой осевого скелета у таких рыб служит хорда, тел позвонков нет, но есть мясистые и длинные парные грудные и брюшные плавники. Анальный и второй спинной плавники устроены точно так же, как парные. Это сходство еще раз подчеркивает тот факт, что и парные, и непарные плавники лишь чуть-чуть различаются на генном уровне.
Грудные и брюшные лопасти поддерживаются мощным скелетом из удлиненных костей. В них можно распознать те же элементы, что и в наших конечностях: плечевую, локтевую и лучевую кости на «руках»; бедренную, больше- и малоберцовую на «ногах». Есть также плечевой и тазовый пояса скелета. Эта конструкция в сочетании с мощными мышцами позволяет грудным плавникам свободно вращаться, принимая практически любое положение. Причем «походка» латимерии – как у четвероногих: сначала гребок одновременно совершают левая передняя и правая задняя конечности, затем движение повторяет другая пара. Анальный и спинной плавники при этом синхронно отклоняются то вправо, то влево, как единое рулевое весло, не давая телу вихлять из стороны в сторону. Трехраздельная (как бы с модным хвостиком-«косичкой» посередине) хвостовая лопасть остается неподвижной и включается в работу, лишь когда рыбе нужно ускориться.
Тело покрыто эллипсовидной крупной (до 15 см длиной у ископаемых форм) чешуей особого (эласмоидного) типа. У африканской латимерии она очень яркая – цвета индиго. Чешуя состоит из тонкого внешнего костного и гораздо более массивного внутреннего коллагенового слоев. Коллагеновая подложка – эласмодин – сложена многочисленными волокнистыми пластинами, причем волокна в соседних пластинах упакованы крест-накрест. На первый взгляд такая чешуя кажется слабой и ненадежной. Это впечатление обманчивое: рыбья шкура настолько крепкая, что на Коморских островах ее используют вместо наждака. Латимерии чешуя, конечно,
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
