закусив губу.
— А ты снова останешься…
Боже, как я боюсь этого момента. Он настанет. Это неизбежно.
Тяжелая ладонь опускается на мою шею сзади. Нежно поглаживает влажную кожу. Пытаюсь унять дрожь, пока Адриан медленно ведёт ниже, вдоль позвоночника к пояснице, а горячее дыхание вновь утяжеляется.
— Как всегда идеальная. Самая идеальная, моя Вера.
Не выдерживаю.
Ревность острыми когтями душу выворачивает наизнанку. До мяса. До крови. Я… любила его больше жизни, а он предпочел мне другую. Или других.
Разворачиваюсь.
— А ты много сравнивал?
— Не больше тебя, — проговаривает Адриан серьёзно, давая понять, что мы не будем это обсуждать.
Этот мужчина безусловно самый невыносимый из всех, кого я знаю.
Он так наорал на меня в приемном покое, что если в той больнице есть морг, то патологоанатом в тот день остался без работы. От крика Макриса даже мертвецы бы ожили.
Он назвал меня тупорылой идиоткой на трех языках — греческом, английском и ломаном русском.
Смотрю в сверкающие вызовом глаза и чувствую, что снова растекаюсь, как мягкое, липкое мороженое.
Потому что ещё я никогда в жизни не забуду его взгляд, когда я болталась между жизнью и смертью. Как он смотрел на меня и держал за руку. Как целовал заледеневшие на ветру волосы и разогревал отмороженные щёки. Как рисковал собственной жизнью, чтобы меня спасти…
Он… испугался за меня, до жути. Пожалуй, даже сильнее, чем я сама. Но виду не показал.
Это глупо. Я, пожалуй, и вправду тупорылая идиотка, но в данную минуту мне кажется, что совершенно неважно сколько раз «это» ещё с нами произойдет.
Дважды или тысячи…Данная пропорция в любом случае лучше, чем отношение к нулю?
Вздрагиваю оттого, что Адриан упирает меня в лестницу. Спина тут же покрывается мурашками от соприкосновения с холодной поверхностью.
— Давай договоримся, — произношу, глядя на него в упор.
— Давай, — шепчет он, подхватывая меня под ягодицами и заставляя обвить его бедра ногами, а шею — руками. Его штаны безумно мешают, но я переживу. — Это вместо стола переговоров.
— Я серьезно, — нахмуриваюсь.
Нет.
Он так близко… Вкусный, давно забытый, огромный. Разве можно тут быть серьёзной?..
— Пока мы живем вместе, предлагаю объявить этот дома гуманитарной зоной, — с умным видом предлагаю. Если голая женщина вообще может принимать умный вид.
— Что это значит?
— Мы будем… заниматься сексом.
— Как сейчас? — спрашивает он насмешливо.
— Да, — мотаю головой и озираюсь. — Я хочу секс в гостиной, на кухонном столе и в твоей спальне, ещё в кладовке.
— Хорошо, что у нас нет собаки. Будку я бы не вынес.
Запрокидываю голову и хохочу, крепче ухватываясь за него.
— Андрей, ты согласен? — спрашиваю успокоившись.
— Хмм… — горячие ладони с силой сжимают мои ягодицы. — И с чего начнем?
Приближаюсь к его губам, с настойчивым намерением поцеловать.
— Кухня? — заговорщицки подмигиваю.
Макрис тихо посмеивается и тут же начинает подниматься по лестнице.
— Давай отложим все эксперименты на завтра, Вера. Сегодня — моя спальня. Всё же у меня возраст, если ты не забыла…
Глава 19. Вера
— Привет, — неловко улыбаюсь, заворачивая на кухню.
Переминаюсь с ноги на ногу.
— Добрый вечер, — Адриан окидывает меня внимательным взглядом. Раскиданные по плечам влажные волосы и лицо без грамма косметики. Останавливается на груди, едва прикрытой шелковой тканью топа от пижамы и прогуливается ниже — к таким же штанам жемчужного цвета. — Выспалась?
— Да, — робко прохожу внутрь.
Ночью мы как-то неожиданно снова сблизились. Я бы сказала, что очень щедро одарили друг друга гуманитарной помощью.
А при свете дня я немного торможу и… всё время отвожу от него глаза.
Макрис же обратно — не чувствует никакой неловкости. Одним точным движением подхватывает меня за талию и усаживает на столешницу кухонного острова.
Медленно приближается, кружа глазами по моему лицу, и спрашивает:
— Отдохнула?
— Угу.
— Готова? — интимно снижает голос.
Замираю и не дышу. Снова секс?.. Я устала.
— К чему? — шепчу, опуская глаза на его твердую грудь, скрытую под белоснежной майкой и обычные, выцветшие джинсы.
— Вера, Вера, — цокает Адриан и жадно захватывает мои губы своим ртом. Увлекает наши языки в бешеный танец так горячо, что я не выдерживаю и притягиваю огромное тело к себе, ухватываясь за шею. — К ужину, конечно.
Отпускаю разочарованный полувздох-полустон и ёрзаю по столешнице.
— А ты что подумала? — усмехается он, ласково поглаживает округлые бёдра, запуская в моем организме ответную химическую реакцию.
Пытаюсь успокоиться, хоть это и сложно.
— Я бы поела, — пожимаю плечами, сладко потягиваясь.
Где-то до обеда мы часто просыпались и занимались сексом. Жарким, нетерпеливым и грязным. От такой периодичности между ног немного тянет, а тело стало лёгкое как пёрышко.
Хочется как минимум танцевать. Весело и с азартом.
— Но сначала, — Адриан целует моё плечо и обняв меня, из-за спины вытягивает бокал. — Белое вино для аппетита.
— Ммм… Ты всё-таки чертов фокусник, Андрей.
Под прицелом насмешливых глаз делаю крохотный глоток и мурлыкаю.
— Вкусно.
Он снова припадает к моему рту и слизывает языком остатки сладкого вина. Обнимает щеку ладонью и проводит большим пальцем по нижней губе. Смотрит, смотрит, всё время смотрит.
— Очень вкусно, — кивает, отклоняет голову вправо и двигает ко мне блюдо, заставленное различными холодными закусками и соусами. — Греческое мезе для леди.
— Ох, спасибо! После секса ты очень обходительный.
— Я пока салатом займусь.
Внимательно слежу за движениями мужских рук и, подцепив галету, обмакиваю её в соус из белого йогурта и зелени.
— Ммм, Цацики, обожаю, Андрей, — облизываю пальчики по одному и жуюсь. В районе желудка становится тепло.
— Я помню, Вера, — отвечает Макрис тихо.
Пытаюсь справиться с нахлынувшими эмоциями, теребя ножку бокала. То, что за два года он многое не забыл, приятно и странно.
— Как поживает твоя мама, Андрей? Наталия, кажется?
— Все отлично, спасибо, что спросила. Были проблемы со здоровьем, но слава богу, всё обошлось.
— Хорошо. Я рада, долгого здоровья, — болтаю ногами и вздыхаю. — Может, мне тебе помочь?
— Нет, — усмехается Адриан, поднимая на меня глаза. — Сиди ровно. Мне нравится тобой любоваться. Ты божественно хороша, Вера.
Проходя мимо, снова царапает моё плечо короткой щетиной и обжигает дыханием шею.
— Я все же хочу тебе помочь, — возражаю упрямо.
— Си-ди, — проговаривает Адриан чуть громче. — Отстегни свои стальные яйца, Вера Стоянова. В этом доме они тебе ни к чему.
Приподнимаю брови.
Отлично.
— Стальные яйца? — усмехаюсь.
— Ага. Где ты их прячешь? Я везде заглянул, пока ты спала. Каждый сантиметр исследовал. Хотел сам отстегнуть и спрятать.
Широко улыбаюсь, представляя, как он меня осматривает спящую, и допиваю вино. Отставляю бокал в сторону
