Удела.
— Вы не имеете право, — просипел пленный. Кажется по русский он понимал лучше, чем говорил.
Я посмотрел на лежащего на земле практически мертвеца, холодно заметил:
— Ты пришел на мою землю, пытался убить меня и моих людей, и теперь что-то говоришь о правах? — из меня вырвался злой смешок. — Скажи спасибо, что я не приказал тебя живьем освежевать. Прилюдно, — пауза. — Впрочем, тебя это еще ждет впереди. Методы полевых допросов не отличаются особой гуманностью.
Молчавшая до этого момента Юлия заметила:
— Вообще он прав, существуют определенные правила…
— Это территория резиденции Северного Удела. Здесь правлю я, — на окружающих дохнуло стылым морозом. Немигающий взгляд уперся в княжну. — Если ты оспариваешь мое право на власть…
Юлия вскинула руки.
— Вовсе нет, просто я хотела сказать, что у столичных властей могут появится вопросы. Особенно в части вывешивания трупов перед воротами представительства.
Я махнул рукой.
— Пошли они. Раз не могут обеспечить безопасность и позволяют всяким отбросам свободно шляться по городу с оружием в руках, пусть теперь терпят и смотрят, как надо защищать свою землю, — я посмотрел на телохранителя. — Забирай.
Прозвучало очень спокойно и очень уверено. Юлия нервно хмыкнула, заметила:
— До сих пор не могу привыкнуть с какой легкостью ты отправляешь на смерть.
Можно было сказать, что это Хлад, спрятаться за этим, но я понимал, что это не так и поэтому промолчал.
— Они это заслужили, — я отвернулся. Рука коснулась виска, где остался легкий порез. Пуля прошла близко, чиркнула, но не задела кость, а ведь все могло закончится по-другому.
Странно, но никакого страха не было. Смерть прошла рядом, едва не достав, а я чувствовал себя словно ничего не случилось. Несколько недель назад это бы вызвало панику, а сейчас лишь легкое недоумение, почему все случилось.
Телохранители обходили тела нападающих и методично стреляли в головы, делая контрольные выстрелы. Рядом с кованными воротами остановился полицейский автомобиль, первый среди многих, вскоре прибывших на место происшествия. Прилегающие к резиденции улицы заполнялся полицейским спецназом в черной экипировке. Но все будут знать, что все закончилось, что Бельские отстояли свое, защитили свою землю от нападения. Как и всегда, случилось с древних эпох.
* * *
— Зачем ты это сделал? — хмуро осведомился Прохор.
— Жить хотелось, потому и сделал, — грубо ответил Игнат.
Разговор происходил в офисе, после совещания с юристами, где братьям заявили, что разорвать заключенную сделку почти невозможно, сам процесс потребует времени и ресурсов, без гарантии на успех.
Игнат действительно испугался, но признаваться в этом не хотел, скрываясь за грубостью и раздражением. Причем напугала его не Лидия, сучка выступала всего лишь инструментом в руках сопляка, а вот он и правда нагнал на Оболенского жути.
Мальчишка, но проглядывало из него иногда нечто такое, что глядело на мир глазами голодной бездны. И это вызывало безотчетный ужас.
Вспомнив взгляд затянутых серой пленкой глаз, Игнат передернул плечами. Проклятый щенок, и зачем они с ним связались?
— Девку хоть трахнул? — спросил Прохор.
— Какую девку? — отвлекаясь от неприятных воспоминаний недоуменно переспросил Игнат.
— Ну ту, шлюшку с ТВ.
Перед глазами мелькнуло задранное платье и оголенные стройные ножки лежащей без сознания ведущей новостей. После всего пережитого ни о каких постельных забавах речи не шло. Единственное на что тогда хватило Игната растолкать ничего не понимающую девицу и выставить за дверь, а самому вылакать пол бутылки виски и завалиться спать, чтобы забыть об случившемся кошмаре.
— Не трахнул, — угрюмо буркнул Игнат и отвернулся, с отвращением глядя в панорамное окно за которым раскинулся город.
Снова хотелось напиться, чтобы хотя бы на время забыться, но младший Оболенский понимал, что это не решит проблему, поэтому с утра пил кофе, усиленно размышляя о собственных дальнейших действиях.
Ловко его подловили, и документы составили на высшем уровне, не вывернуться. Наверняка за всем стоит Лидия, хитрая сучка, мальчишка бы сам до такого не додумался.
Или додумался? Вспомнив пугающий взгляд на совсем юном лице, Игнат поежился. Что бы не поселилось внутри сопляка после Сейд-Озера, это пугало до колик в желудке. Это что-то на глубинном уровне, когда в древности люди боялись грозы, считая проявлением божественной воли и чувствовали себя беззащитными перед мощью стихий, которая может тебя поглотить тебя с легкостью. Так и при разговоре с молодым Бельским, Игнат ощущал себя букашкой, перед лицом силы, для которой отдельный человек всего лишь соринка, что могут смахнуть не глядя.
Бельский… а ведь он еще не прошел Совет. Может судьба будет благосклонна к клану Оболенских и сопляка прибьют остальные князья? Было бы неплохо.
Представив как это будет, Игнат довольно заулыбался, но потом нахмурился. Снова перед мысленным взором мелькнул стальной взгляд, затянутый жидким металлом. Что-то не верилось, что даже патриархи смогут справиться с монстром, заключенном в теле юного годами мальчишки.
— Что делать будем? Мы не можем отдать ему долю в Консорциуме. Даже пятнадцать процентов это… — начал Прохор.
— Знаю, — раздраженно отмахнулся Игнат.
— Это наше родовое предприятие, — не успокаивался старший брат. — Если каждому позволять…
— Да знаю я! — младший Оболенский сверкнул глазами. — Не рассказывай прописных истин!
Прохор угрюмо засопел, но смолчал. Игнат отвернулся к окну, засунув руки в карманы, медленно выговорил:
— Я думал он кровью захочет виру взять, а он на деньги позарился. Нетипичное поведение для северян, эти ублюдки всегда были чувствительны к законам чести, а этот легко переключился на золото.
— Современное поколение, — пробубнил Прохор. — Никакого понятия о чести.
Было непонятно, то ли он издевается, то ли просто не знает, что еще сказать. Ситуация выходила за рамки привычного, и чего греха таить, складывалась совершенно по дурацкий для братьев.
Тяжело роняя слова Игнат произнес:
— Я тут подумал, если сука Лидия будет
