о существовании друг друга. И если один из них вырастает гомосексуалом, то, как правило, таким же станет и второй близнец.
Наблюдения Каллмэна гораздо понятнее, чем результаты, полученные Бейли и Пиллардом. Ведь если близнецы монозиготны, то их генотип одинаков; кроме того, их внутриутробное развитие также протекает в одних и тех же условиях. Чем же тогда объяснить, что одинаковая сексуальная ориентация наблюдалась лишь у 52% из них? Думается, что конкордантность по гомосексуальности, найденная при исследовании монозиготных близнецов, окажется различной у “ядерных” гомосексуалов и тех, кто практикует иные формы гомосексуальной активности.
Блестящее открытие сделали Дин Хеймер и его сотрудники (Hamer D. et al., 1993; Hamer D., Copeland P., 1994). Обследовав родственников 76 геев, они выяснили, что гомосексуальная ориентация наблюдается у них по линии матери гораздо чаще, чем по линии отца. Склонность к гомосексуальности, следовательно, может наследоваться, причём гены, ответственные за это, находятся в женской Х-хромосоме. В пробах ДНК, взятых у 33‑х пар гомосексуальных братьев, обнаружились одинаковые маркёры, локализованные на одном из концов Х-хромосомы. Механизмы эндокринной и нервной регуляции, запускаемые этими генами, станут предметом обсуждения чуть позже.
Паранойя или преступный умысел?
Как правило, генетический пол транс– и гомосексуалов полностью совпадает с физическим и паспортным, а самое тщательное обследование не выявляет у них никаких аномалий в строении её половых органов. Эти факты не способны поколебать взглядов Игоря Деревянко. Оценивая по публикациям результаты операций по смене пола, проведенных академиком Виктором Калнберзом транссексуалам, уролог решился, не видя самих пациентов, диагностировать у них гомосексуализм и “истинный гермафродитизм”. При этом он упрекнул латышского врача в недостаточной радикальности проведенных им хирургических вмешательств. Комментируя статью Р. Клузака, опубликованную в “Международном журнале пластической хирургии”, Деревянко прибегнул всё к той же тактике: он заочно поставил диагноз “истинного гермафродитизма” пациентке чешского хирурга. Между тем, транссексуалка до операции успела побывать замужем и родить ребёнка. Словом, она была гермафродитом ровно в той же мере, что и любая нормальная женщина. Вопреки этим очевидным фактам, Клузак, подобно Калнбернзу, получил от неведомого ему критика суровый выговор за недостаточно радикальную “чистку” организма его пациентки от “засорения” женскими органами (своей терминологией Деревянко лишний раз демонстрирует насколько он далёк от сексологии).
Уролог щедро диагностирует “истинный гермафродитизм” у людей, не имеющих ни гормональных нарушений ни, тем более, каких–либо аномалий полового аппарата. Он готов оперировать всех гомосексуалов. Между тем, истинный гермафродитизм наблюдается так редко, что ссылками на него объяснить распространённость гомосексуальности попросту невозможно. Подобный аргумент уролог отвергает: “Авторы ошибочно пишут, что в отечественной литературе описано около 40 наблюдений, а в мировой литературе немногим более 200 случаев истинного гермафродитизма. Удивляет мизерность этих цифр. Очевидно, они характеризуют невысокую компетентность врачей в вопросах урологии, а также в вопросах гомосексуализма и бисексуализма. Истинный гермафродитизм встречается часто”. Словом, весь медицинский мир ошибается, один лишь Деревянко прав.
Чтобы подвести “теоретическую” базу под свою сверхценную идею, он ссылается на распространённость истинного гермафродитизма у низших животных. Дескать, “у червей есть полный набор как женских, так и мужских половых органов, и для размножения достаточно одной особи. Гермафродитизм широко распространён среди насекомых и растительного мира”. И всё это делается для вывода: “Поскольку человек в процессе эмбрионального, внутриутробного развития повторяет весь процесс эволюционного развития животного мира на планете Земля, то у людей всегда был, есть и будет гермафродитизм в тех или иных вариантах”. “Ценные” поправки к учению Дарвина: человек, по мнению уролога, произошёл в большей мере от глистов–гермафродитов, чем от предка–примата, общего для нас и обезьян!
Что же касается больных, у которых действительно имеются аномалии гениталий, то при описании их поведения Деревянко противоречит всему, что наблюдают в своей постоянной практике врачи. Именно так можно отнестись к его словам: “Гинекологи хорошо знают женский псевдогермафродитизм. Он заключается в том, что у женщины, имеющей женский генетический (хромосомный) пол и нормальное строение внутренних половых органов (матка с трубами и яичниками), наружные половые органы напоминают мужские половые органы. При рождении таким больным нередко ошибочно устанавливают мужской паспортный пол. По достижении половозрелости такой "мужчина" ведёт себя как женщина и становится пассивным гомосексуалистом”.
Судя по данным, которые сообщает уролог, можно предположить, что у кого–то из его пациентов, действительно, имел место не диагностированный в детстве адреногенитальный синдром (такие больные встречаются нередко). Детям, родившимся с гипертрофией клитора, по ошибке приписали мужской пол, хотя, если бы исследовали их кариотип, то он оказался бы женским (ХХ-хромосомным). В дальнейшем такие больные пытаются, насколько это им удаётся, быть мужчинами. Но, повторим, ни о каком гомосексуализме здесь нет и речи. Если человек с мужскими половыми признаками, хотя бы и аномальными, носящий мужское имя и записанный в документах мужчиной, испытывает влечение к лицам, имеющим все признаки (и документы) противоположного пола, то это трагическое недоразумение можно назвать как угодно, но только не гомосексуальностью.
Ребёнок с гипертрофией клитора, записанный мальчиком, с детства стыдится обнажаться перед сверстниками. Расценивая свой дефект как недоразвитие полового члена, он не посещает бань; добивается от врачей освобождения от уроков физкультуры, чтобы не раздеваться в душевых на глазах сверстников и мужчин. По мере взросления, он испытывает к ним чувства неприязни и зависти, ревнуя нравящихся ему девушек. Став “юношей”, он с ещё большим упорством обходит мужчин за версту. Какой уж там “пассивный гомосексуализм” и “поведение по женскому типу”, о чём пишет Деревянко! Другое дело — девушки: “юношу” мучительно влечёт к ним, хотя он и вынужден в общении с ними довольствоваться духовным компонентом влечения. Иногда, впрочем, дело доходит до петтинга; в сексологической практике наблюдаются и такие пациенты, кто, признавшись избраннице в собственной половой неполноценности, всё–таки, мучительно любя, умолял её вступить с “ним” в брак.
Порой человек цепляется за свой мужской паспортный пол тем упрямее, чем сомнительнее его половая принадлежность. Это особенно досадно, когда речь идёт о больных с адреногенитальным синдромом. Ведь для того чтобы им помочь, вовсе не нужна хирургическая операция. Как только пациент, страдающий ложным гермафродитизмом с выраженной вирилизацией и гипертрофией клитора, начинает принимать недостающие ему гормоны коры надпочечников, кортикостероиды, избыточная выработка андрогенов прекращается. Постепенно всё приходит в норму: тело приобретает естественную женственность, вырастают грудные железы, уменьшается рост волос на лице; устанавливается регулярный месячный цикл (что, однако, бывает далеко не всегда). Почему бы, всем таким пациенткам не ухватиться за возможность обрести, наконец, счастье, вступить в брак и родить детей?
К сожалению, обычно они предпочитает сохранять мужской паспортный пол, а с ним и аномалию гениталий. Своей особой уклончивостью больные, страдающие врождённым адреногенитальным синдромом, обязаны не столько безнадёжному упрямству, с каким они
