двести лет назад умели маскироваться очень успешно – во всяком случае, на таком расстоянии и от гражданских систем.
Однако ни в момент пересечения границы, ни через тридцать минут, ни через два часа ничего не произошло. Буй продолжал транслировать свою запись, сделанную два века назад на четырех тогдашних официальных языках Альянса и трех – Федерации. Больше планета не подавала никаких признаков жизни – во всяком случае, разумной – и Кларк в конце концов уснул прямо на пульте.
Сутки спустя они благополучно вышли на орбиту вокруг Тимура – если, конечно, это и в самом деле был Тимур. Планета оказалась не столь идеальным для человека местом, как казалось издали – в первую очередь из-за большого угла наклона оси, из-за чего полярные круги здесь проходили ниже тропиков, а стало быть, для колонистов, не желающих мириться ни с полярной ночью, ни с постоянными резкими перепадами погоды в течение короткого здешнего года, оставался лишь узкий экваториальный пояс. Который пересекал два из четырех континентов, один из которых в этих широтах представлял собой пустыню типа земной Сахары, а второй – хаотическую мешанину горных пиков с признаками высокой сейсмической активности. Однако в океане, разделявшем два эти материка, как раз вдоль экватора раскинулся архипелаг из нескольких довольно крупных островов, все в пышной зелени лесов и лугов. Неудивительно, что следы человеческих построек обнаружились именно здесь.
Обнаружить их, правда, было не так-то просто, и не из-за каких-то маскировочных мер, предпринятых два века назад – тогда власти Федерации, спрятавшие планету целиком и установившие вокруг запретную зону, едва ли считали, что нужно дополнительно прятать постройки на поверхности. Но за двести лет природа тропических островов взяла полный реванш над творениями чуждых ей пришельцев, и теперь лишь сканеры и компьютер корабля могли вычленить под сплошным зеленым ковром неестественно правильные прямоугольные и круглые очертания. Кое-где над деревьями еще торчали решетчатые фермы, густо оплетенные вьющимися растениями. В воронках на месте разбомбленных космодромов теперь образовались озера. Никаких более свежих признаков разумной жизни внизу не просматривалось.
– Всегда печально это видеть, – заметил Кларк, разглядывая увеличенные и отредактированные компьютером снимки. – Триумф слепой безмозглой природы над цивилизацией. Даже когда речь идет о Федерации. Хотя с другой стороны, конечно, по-своему романтично...
– Ты все еще надеешься, что мы найдем там работоспособный передатчик? – вернул его к более практическим материям Стивенсон.
– Почему бы и нет. Внутри все могло сохраниться лучше, чем снаружи. Все-таки военная база, большой запас живучести... Да и в любом случае – какие у нас варианты?
– Значит, предлагаешь садиться здесь?
– Да, на самом большом острове. Со следующего витка, если не будет никаких неожиданностей.
Дополнительный виток по низкой орбите не принес ничего нового, и компьютер, повинуясь команде Кларка, повел корабль на посадку. Стивенсон чувствовал себя не в своей тарелке, пока они спускались прямиком в развалины бывшего секретного комплекса, где некогда произошла, вероятно, одна из самых страшных катастроф в истории военных разработок, но никаких рациональных контраргументов он предложить не мог и вынужден был смириться с планом компаньона.
Их маленькому кораблю не требовался космодром; в принципе они могли бы приземлиться и на обычный луг, но слишком квадратные очертания проплешины в лесу, на которую они опустились, наводили на мысль, что когда-то это была стоянка флаеров или колесных машин. Несколько минут компаньоны ждали результатов внешних тестов. Наконец компьютер выдал таковые: 27% кислорода, никаких вредных примесей в опасных для человека концентрациях, уровень радиации в норме. Про вирус компьютер ничего не сообщил – обнаружить таковой было бы гораздо более сложной задачей, на которую внешние сканеры рассчитаны не были.
– Скафандры все же стоит надеть, – сказал осторожный Стивенсон.
– И сколько лет ты тут намерен ходить, не снимая скафандра? – скривился Кларк, которому после стерильной искусственной атмосферы корабля не терпелось вдохнуть свежий лесной воздух.
– Ты уже не веришь, что мы сможем отправить сигнал о помощи?
– Ну... даже в самом лучшем случае, пару недель мы тут точно проторчим. Впрочем, ты можешь ходить, в чем тебе угодно. А я… я тоже буду ходить, в чем угодно мне.
– Я думал, мы команда.
– Еще скажи – официальная делегация с единой формой одежды... Ты что, боишься, что я, надышавшись местным вирусом, наброшусь на тебя? У меня пятьдесят девятая версия ДНК, не забывай.
– Мы не знаем об этом вирусе ровным счетом ничего, кроме сетевых баек. И об этой планете, если уж на то пошло.
– Ох, ну ладно, ладно, уговорил. Первую вылазку делаем по всем правилам.
Спустя еще несколько минут, облаченные в мешковатые оранжевые скафандры давно устаревшей модели (приобретенные за бесценок на распродаже), компаньоны спустились по узкому трапу на поверхность планеты. В траве под ногами и впрямь еще можно было различить раскрошившийся бетон (Федерация в своих колониях предпочитала принцип «дешево и сердито», не делая, как видно, исключения и для полигонов особой секретности и опасности). Однако уже в паре десятков метров от места посадки сквозь бетон пробивались первые деревья – невысокие, но с толстыми стволами и раскидистыми зонтичными кронами – а дальше начинался сплошной лес.
Кларк и Стивенсон зашагали на северо-восток – если верить реконструкции компьютера, именно там некогда располагался крупный комплекс нежилых зданий, где могла находиться аппаратура связи. Прежние дороги давным-давно заросли, но идти через лес было легко – здешний климат, несколько более прохладный, чем в земных тропиках, не породил никаких непроходимых джунглей. Хотя зонтичные деревья нередко были обвиты лианами с большими яркими цветами, пройти между самими деревьями можно было без всяких помех. Под ногами лежал мягкий ковер травы и опавших листьев, усеянный пятнами солнечного света. В листве и траве щелкала, пересвистывалась, шуршала и стрекотала какая-то местная живность.
Вскоре, однако, пришельцам открылось не столь мирное зрелище – это был древний броневик, вросший в землю до середины гусениц. Некогда грозная боевая машина так обросла мхом, лишайником и травой, что больше походила теперь на причудливой формы валун, а опущенный, зарывшийся в землю ствол рельсотрона казался толстым корнем. Но все же слишком правильные очертания «валуна» не оставляли сомнений, чем это было раньше. Башенный люк был открыт, и Кларк, взобравшись по покрытой губчатыми наростами броне, заглянул внутрь. Некоторое время он молча смотрел вниз, затем спрыгнул обратно на землю.
– Что там? – спросил Стивенсон, хотя, разумеется, догадывался.
– Командир и второй оператор, что еще... – проворчал Кларк. – Надо
