улыбка растянулась еще шире, обнажив большую часть жемчужно-белых зубов. Он был похож на хищника.
— Хорошая девочка.
После безуспешных попыток отговорить себя от этого, я неохотно последовала за Баэлем Сент-Клером обратно в «Дом веселья».
Мне стало дурно при мысли о том, чтобы оказаться где-нибудь рядом с серыми лицами, но, к моему удивлению и облегчению, он повел меня вокруг здания, мимо тени деревьев, к боковому входу.
Здесь пахло опилками, и свет раздражающе мерцал. Повсюду были зеркала, прикрепленные к каждой стене и даже в некоторых местах на потолке.
Я старалась не заглядывать в них, насколько это было возможно, но иногда это было невозможно. Я была окружена своими зеркальными отражениями — иногда короткими, иногда волнистыми или искаженными, а иногда разбитыми на мелкие осколки, в которых не было ни рифмы, ни смысла.
Это сбивало с толку, и если бы не рука Баэля в моей, я бы снова потерялась.
В «Доме веселья» не было музыки, только тишина и звон колокольчиков, которые свисали со стропил, покачиваясь на легком ветерке, время от времени налетавшем из-за угла. Звук их колокольчиков эхом отражался от любой поверхности.
Блики света играли на спине синего фрака Баэля. Под толстой тканью он был явно мускулистым. Стройный, да, но слишком мускулистый. У него были широкие плечи и мощные руки, но в то же время он умудрялся выглядеть холеным.
Он действительно был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.
Лицо и обнаженная грудь Теодора промелькнули в моей голове, и меня обдало жаром. Ладно, возможно, это была связь между ними обоими.
Черт, раньше, до того, как Остин завладел моей жизнью, я бы набросилась на них обоих в одну секунду.
Наверное, это была плохая идея — позволять моему взгляду блуждать по нему вот так. Это могло натолкнуть его на самые разные идеи. Прошло слишком много времени с тех пор, как я позволяла себе смотреть на мужчину без страха, что Остин сойдет с ума.
Словно услышав мои самые сокровенные мысли, Баэль бросил хитрый взгляд через плечо, его широкие губы изогнулись в кривой усмешке. Моя ладонь вспотела, но его хватка только усилилась.
У меня было чувство, что он знал, какой эффект производит на меня. Вероятно, он делал это нарочно, пытаясь заставить меня ослабить бдительность.
Что ж, это чертовски сработало.
В коридорах начало постепенно темнеть, и я, спотыкаясь, завернула за угол, которого не заметила.
Хватка Баэля на моей руке исчезла, и я прижалась к зеркалу. Выругавшись, я выпрямилась и, прищурившись, посмотрела вперед, но почти ничего не смогла разглядеть.
Баэль исчез.
Исчез без меня.
Черт бы его побрал, конечно же, он выкинул что-то подобное. Я не была уверена, почему меня это удивило.
Вдалеке виднелся одинокий мерцающий огонек, и я последовала за ним.
— Баэль?! — Позвала я, медленно поворачивая за каждый угол, пытаясь вспомнить, в какую сторону я направляюсь.
Ориентироваться в «доме веселья» было почти невозможно, и даже если бы я попыталась, все, что требовалось, — это один неверный поворот, и я могла оказаться в противоположном направлении или даже в тупике.
От Баэля не было ответа, потому что, конечно, его и не было. Он, вероятно, подумал, что это было супер смешно.
Я остановилась как вкопанная, оглядывая деревянные стропила в поисках болтающегося ботинка или мелькнувшей тени, но там не было ничего, кроме темноты.
— Это не смешно! — Я закричала, и мой голос эхом разнесся по пустому коридору. — Видишь, вот почему я сказала, что не могу тебе доверять!
По-прежнему никакого ответа.
Каждое зеркало, мимо которого я проходила, искажало мое изображение еще больше. Иногда я казалась призрачно-бледной с глубокими тенями под глазами, а иногда я выглядела приземистой и коренастой.
Иногда зеркала были недостаточно чистыми, чтобы вообще что-либо разглядеть, покрытые слоем пыли, в которых виднелись только силуэты.
Некоторые из них были разбиты на крошечные кусочки, которые отражали мерцающий свет от других зеркал, обманывая мои глаза, заставляя думать, что там кто-то есть.
Была причина, по которой фильмы ужасов любили дома веселья. Это дерьмо было пугающим, и я начала чувствовать, как ко мне подкрадывается клаустрофобия.
Воздух, хотя и прохладный и пахнущий опилками, был густым. Делать глубокие вдохи становилось все труднее, но это тоже могло быть причиной паники.
— Клянусь богом, я сейчас свихнусь до чертиков…
— Все еще веришь, что спишь? — Его голос раздался прямо у меня за спиной.
Повернувшись, я увидела, что там нет ничего, кроме разбитого зеркала. Я повернулась обратно, уставившись на свое отражение в длинном старинном зеркале овальной формы, которое в кои-то веки показало относительно нормальную версию меня самой.
Мое сердце подскочило к горлу, потому что позади меня стоял Баэль, его темно-синие глаза мерцали зловещим весельем.
Я повернулась к нему лицом, но его там снова не было. Только пустое пространство. Но когда я снова посмотрела в зеркало, там был он. Он выглядел так, словно чересчур наслаждался моим замешательством.
— Я действительно надеюсь на это, — ответила я ему, затаив дыхание, безуспешно пытаясь скрыть страх в своем голосе. — Ты пытаешься вывести меня из себя, не так ли?
Он ничего не сказал.
Наши взгляды встретились в зеркале, его взгляд постепенно опускался вниз по всей длине моего тела, одетого в фиолетовое платье, свежевыстиранное и не пахнущее болотом.
Мне хотелось ерзать под его пристальным взглядом, но я чувствовала себя идиоткой. Почему он так на меня действовал? У меня был жених…
Или это сделала я?
Таким ли все еще был Остин? Я больше не была уверена. Если бы кто-то приставил пистолет к моей голове и потребовал полной правды, я не смогла бы честно сказать, что больше люблю его.
На самом деле, когда я представляла его лицо, все, что я могла почувствовать, было отвращение. Было время, когда я смотрела на него со звездами в глазах, а другие мужчины были практически невидимы.
Баэль, конечно, не был невидимым для меня прямо сейчас. На самом деле, я остро ощущала каждый его вздох и движение.
Его руки начали скользить вниз по моему животу, и он зарылся лицом в мои распущенные волосы, глубоко вдыхая.
Вспышка жара расцвела внутри меня, пройдя по каждой конечности, даже достигнув пальцев ног.
Черт… У меня было столько неприятностей.
— Ты слишком много думаешь, дорогая, — прошептал он, щекоча мне ухо своим дыханием. — Разве мои пальцы не заставляют тебя дрожать?
Глядя в зеркало, он взял в руки мое платье и медленно приподнял ткань. Шелковый
