Лодыжка ныла. Вправленная импровизированным «доктором», она выглядела как неживая. Шевелить я ею не мог, было больно, а еще она жутко чесалась. Чувство, будто что-то не на месте, выводило меня из себя. Я пытался отвлечься, задремать, укачиваемый волнами, но не получалось. Мысли то и дело возвращались к жуткому зуду. Словно бы ты надел носок, а под него засунули пучок сухой соломы. Хотелось достать. Поправить.
Кода я воздействовал на предметы силой, то четко представлял их плотность, фактуру, тяжесть. Шероховатости и неровности, как будто каждый сантиметр потрогал руками; я мог мысленно взглянуть на них со всех ракурсов и даже проникнуть внутрь. Это было как вращение 3D модели.
Думая о больной ноге, я обволакивал мыслями очаги зуда. Закрыв глаза, откинулся на бочку с водой за спиной, стараясь понять, что же там не так. Насколько все плохо? Сперва у меня не получалось, все было размыто, только тьма и невнятные контуры боли. Я сосредотачивался все сильнее, прикасался силой, словно в полностью темной комнате трогаю предмет и пытаюсь понять, что он из себя представляет. Очертания приходили медленно. Две трубки, формой напоминающие неправильный овал, одна из них обрывалась трещиной, затем шли несколько беспорядочных осколков, находящихся рядом, но в то же время хаотично. Затем предмет плавно перетекал в пять отростков, каждый из них был меньше предыдущего. Похоже, это были пальцы. Пучок зуда окутывали ручейки. Много-много ручейков. Какие-то больше, какие-то меньше, часть из них текла дальше, истончаясь до размера, который я не мог рассмотреть. Движение части ручейков было нарушено осколками, они перегораживали путь, словно огромные валуны перекрывают реки, заставляя те разливаться. Я ощущал около прерванных ручейков сгустки жидкости, похоже, что крови.
Нужно собрать осколки вместе. Я сосредотачивался на каждом, от меньшего к большему. Рассматривая их стыки, словно прикладывал паззлы мозаики друг к другу, силясь понять, какой рисунок верный. Их края были неровные, в зубчиках и впадинах. Я искал похожие поверхности, чтобы их соединить. Мне казалось, нашлись все детали паззла, появилось представление, какой к какому должен прилегать.
Я решил попробовать соединить два самых малых подходящих друг к другу осколка. Меньший к большему. Чтобы двигать кости, даже куриные, мне приходилось затрачивать намного больше внимания и концентрации, это словно пытаться удержать десяток мокрых обмылков в ду́ше и не уронить ни один. Здесь же этих маленьких скользких частиц даже в одном осколке были тысячи, они оказались так неуловимы, так ускользающи.
Сосредоточив все внимание на самом маленьком осколке, я начал обвивать его слоями силы, как будто закатывал замысловатой формы острый камень в фольгу. Слои силы накладывались друг на друга до тех пор, пока я не получил уверенность, что смогу сдвинуть его. Было сложно, слои рвались и рассыпались, истончаясь в некоторых местах, я повторял снова и снова, пока наконец не попробовал сдвинуть осколок.
Боль, словно от длинной, колючей занозы, пронзила ногу. Кусок кости сдвинулся, совсем чуть-чуть. Я сжал челюсти и продолжил двигать его навстречу большему осколку. Чем дольше я двигал его, тем явственнее ощущалась боль. Осколок двигался словно в густом желе. Последние миллиметры, которые мне представлялись как непреодолимое расстояние, я тянул сильно, рывками, пока с облегчением не выдохнул, закончив стыковку. Осколки прильнули друг к другу. Еще несколько болезненных движений, и я сопоставил неровные стыки вместе, насколько это было возможно.
Маленькие ручейки, которые были перекрыты осколком, начали заполнять содержимым пространство, где тот был до воздействия силы. Нужно выровнять русло… выгнать ненужную жидкость из впадин. Это оказалось еще сложнее, чем двигать осколок. Частицы были настолько малы и ничтожны, что я не мог за них ухватиться. Тогда я стал мысленно прокладывать русло силой. Шаг за шагом, пока не создал каналы между потоками. Они медленно начали движение дальше. Чем дольше я их держал, тем крепче они становились. Пустота от освободившихся впадин заполнялась словно бы пластилином или липкой глиной, которая не давала ручейкам вновь вернуться в неправильное русло.
Кажется, я потратил вечность на следующий. Это занятие вытягивало все силы. Соленые морские брызги окончательно вывели меня из дремы. Я осмотрелся. Нога лежала на скомканном спальнике и мелко покрывалась брызгами от особо настойчивых волн. Вокруг бесконечное поле желто-бирюзовых всплесков. За нами давно исчез остров. Тент над головой спасает он начинающего припекать солнца.
Первый контакт прошел ужасно. Мы убивали друг друга, даже не попытавшись понять. Тварь первые секунды пугала, да, но она начала атаку после нас. Похоже, они разумны и охраняли то место, наверное, были в спячке. А мы их потревожили. Но я не был до конца уверен в этом, все же они выглядели очень грозно. А все эти саркофаги с оружием и мертвецами… мы явно разграбили какую-то святыню. Вот дела… только лежащий неподалеку клинок да больная нога напоминали о стычке. Можно ли назвать такой обмен равноценным? Думаю, что нет…
Но меч был хорош. Качественный металл, в рунах. Добротные ножны. Вообще наличие холодного оружия в этом место наводило на некоторые мысли. Холодным оружием сражались в ближнем бою, значит, здесь нет огнестрельного? Или не было раньше… Склепу, похоже, много лет. Такое оружие было предназначено явно для боя. Руны и не притупившаяся заточка, у всех своя, разве что на копье Альберта не было надписей.
Следовало рассказать остальным про то, что они могут сами себя подлатать. Я оглянулся в поисках Сашки и обнаружил, что он замер. Сидел тихо и ловил вытянутыми ногами брызги, как я. Он закрыл глаза и сосредоточенно держал отбитое плечо левой рукой. Придерживая, он хмурился, и, кажется, его плечо двигалось. Похоже, Саша уже понял, что нужно делать, зуд его доконал, как и меня, он начал смотреть на вещи глубже.
Вано и Ник старательно держали наше судно ровно, придерживая катамаран, как погонщики лошадь, с двух сторон ударяя поводьями. Брызги уже всех сделали мокрыми. Это было плохо. Согреться нам здесь будет очень сложно. Костер не развести, а при таком раскладе любая новая одежда тут же станет мокрой. Сил, чтобы поднять катамаран, хватило бы ненадолго, все устали, все были биты этими зверьми. Синяки и ушибы саднили тело.
Я попытался всмотреться в рану Альберта, чтобы помочь ему, но у меня не получалось. Я просто ничего не видел. Абсолютно, сила как будто проходила сквозь пустоту. Нужно привести Альберта в чувство.
— Я, кажется, могу сам вправить себе кости, — сказал я в сторону мокнущего Сашки.
Он кивнул, давая понять, что ощущает то же самое.
— Альберта нужно привести в чувство. — Я беспокоился что может стать слишком поздно. — Ты можешь смотреть на его рану силой?
— Я попробую. — Саша перебрался через тюки, чем привлек внимание Вано и Ника. Они подняли катамаран в воздух, немного отдаляясь от волн. Нужно было поговорить в тишине.
— Я ничего не вижу, пусто. — Саша отстранился от ноги Альберта и посмотрел на меня. — Нужно будить его.
Далее последовали попытки Вано и Ника. Тоже ничего.
