— Ты, Птица, меня удивляешь. Ежели этот гад не разозлил тебя, с тобой в натуре что-то не то.
— Еще как разозлил! Но о чем мы должны думать в первую очередь? О заправщике или о тех двоих, что могут упрятать нас за решетку?
— Я бы по-любому это так не оставил.
— С заправщиком я поквитаюсь, будь спок, но сначала нам нужно закончить дело.
Ричи принялся тыкать ножом в кухонную столешницу, пытаясь вогнать лезвие в виниловую поверхность.
Прямо как пацан! Не хочет ничего слушать.
— Донна упоминала, что это было по радио, — обронил Ричи, снова втыкая нож. — Она слушает эту стебаную программу «Торговля», куда можно звякнуть и толкнуть любое барахло, которое тебе не нужно. Там она надыбала свой розовый халат. Я спросил, она что, нищая? Так она меня чуть не убила…
— Ты все сказал?
— Чё сказал?
— О чем там упоминала Донна?
— Ах да, о том, что супермаркет грабанули на пару сотен. Брехня, там было сорок пять баксов, полный облом.
— Ты сказал Донне, что это был ты?
— Нет. Она все говорила об убитой девчонке, спрашивала, не слыхал ли я чего, пока там охотился?
Ричи вновь принялся втыкать нож в столешницу.
— Я сказал, что, мол, слыхал про вооруженное ограбление, а о мокрухе не слыхал. Вообще-то она сечет любую фишку. Видела всяко-разно…
— В тюряге?
— Ага, там.
— Придурков, которые позволили себя поймать?
— От сумы и тюрьмы не стоит зарекаться.
— Эту отговорку дураки придумали. Слушай, сегодня вечером ты должен забрать тачку.
— У нас есть тачка.
— Чистую, с бумагами. Возьмешь пикап, бросишь его где-нибудь в Детройте. Пусть угоняют те, кому не лень! А сам заберешь новую тачку, которую копы не станут искать.
— А ты ушлый, Птица! Как у тя это все получается?
— Без проблем получается, потому что я не бросаю свои очки где попало, не оставляю отпечатков пальцев, не делаю ничего, хорошенько не подумав. — Он заметил, как в холле промелькнул розовый халат Донны, шмыгнувшей из ванной в спальню. — Остается только войти и выйти, — добавил он с усмешкой.
Было половина десятого. Кармен и Уэйн сидели в гостиной с зажженным светом, говорили о Ричи Никсе, преступнике, который, если верить федералам, находился в розыске за вооруженное ограбление и убийство.
— Оказывается, ему тридцать четыре года, — сказал Уэйн. — В пятнадцать лет он попадает в окружную исправительную колонию для подростков в Уэйне, пару лет спустя обворовывает магазин во Флориде, совершает еще какое-то преступление в Джорджии, попадает в тюрьму, то есть почти двадцать лет ведет преступный образ жизни, и я не понимаю…
Уэйн замолчал, когда свет фар с улицы ударил в оба окна гостиной, вспыхнул в холле, заплясал на стеклянных панелях входной двери. Уэйн поднялся с дивана и, подойдя к окну, выглянул наружу:
— Опоздали на пять минут.
Кармен сидела в кресле-качалке, которое они купили зимой в Кентукки, когда возвращались из Флориды. Она покрыла дерево свежим лаком, сшила зеленовато-оливковую подушку.
— Зачем на них злиться? Они делают свою работу.
— Светят фарами в окна? Ничего себе работенка…
Уэйн вернулся к дивану, опустился на него и, вытягивая ноги, обтянутые голубыми джинсами, сбил лоскутный коврик.
Они обживали свой дом, не слишком задумываясь об интерьере. Экономя деньги, Кармен все делала своими руками.
— Ты заметил, что мы сидим здесь, разговариваем и не смотрим телевизор?
Она обвела взглядом гостиную. Еще столько всего надо сделать. Оставить кресло, но выкрасить в яркий цвет, избавиться от старого, в зеленую клетку, дивана и «утиных» эстампов, которые мама преподнесла им в качестве комбинированного подарка на новоселье и день рождения Уэйна, последовавшего месяцем позже. Она перевела взгляд на Уэйна. Ей нравилось смотреть на него и ждать, когда он это заметит. Когда их взгляды встречались, они долго смотрели друг другу в глаза не улыбаясь, пока Кармен не проводила кончиком языка по губам.
— Хочешь лечь? — спросил он.
— Еще рано, — ответила она.
Пару секунд они смотрели друг на друга.
— Последнее время мы совсем не занимаемся любовью, — сказал он.
— Я уже и забыла, что это такое. Мы даже не обнимаемся и не целуемся, — отозвалась Кармен. По тому, как он тряхнул головой, она догадалась, что он думает о чем-то другом. — Что именно ты не понимаешь? Ты начал говорить о Ричи Никсе, о его судимостях, о том, как он сидел в тюрьме…
— Трижды сидел, однако его выпустили, — сказал Уэйн, возвращаясь к прерванному разговору. — Он попадает в федеральную тюрьму, видит, как зарезали парня, дает показания на суде на того, кто это сделал, и попадает под программу защиты свидетелей, то есть на него автоматически распространили меры обеспечения государственной безопасности лиц, которые предоставляют следственным органам информацию, необходимую для предотвращения или раскрытия опасных преступлений.
— Это был его сокамерник, тот, кого убили, — уточнила Кармен. — Может, спросить об этом у Скаллена? Ты заметил, он назвал это программой безопасности свидетелей. Но, думаю, лучше не надо.
— Не знаю, — отозвался Уэйн. — Я не понимаю одного — этот Ричи Никс должен был отсидеть в тюрьме в общей сложности лет двадцать, я прав?
— Он сидел уже несколько лет, когда это случилось.
— Да. Потом ему говорят, что должны защитить его на тот случай, если дружки парня, на которого он показал, попытаются его убить. Одним словом, его берут под защиту и выпускают. Как такое возможно?
Кармен помолчала, вспомнив, как федерал сидел на кухне и рассказывал им о парне, который грабил и убивал, и о другом, которому платили за убийства.
— Он не сказал, что Ричи Никса выпустили. Сначала его перевели в другую тюрьму, где он находился под этой программой, пока сидел в тюрьме, думаю, еще года три, и еще какое-то время после, пока не совершил новое преступление. Так что все те преступления, список которых показал нам Скаллен, за которые Ричи разыскивается теперь, совершены им за последнюю пару лет.
— Об этом я и толкую, — сказал Уэйн. — Его выпустили, и он начал убивать. Получает работенку через приятеля, и что делает? Убивает нескольких человек и смывается.
— Он убил человека в Детройте еще до появления приятеля, — заметила Кармен.
— Получается, он тянется к грабежу, да еще и людей начинает убивать. Ты видела список обвинений: грабеж магазина в Огайо, убийство служащего. И во всех остальных случаях — в Индиане, Кентукки — грабит, а потом убивает служащих. Узнаёт от Лионеля, где мы живем — видимо, так оно и было, — и трижды стреляет в него. Зачем было ему его убивать? А семнадцатилетнюю девушку в супермаркете? У нее не было оружия или чего-то еще… Забирает деньги из кассы и стреляет ей в голову. Почему он ни с того ни с сего убивает людей?
