надеть тот же шлем и одежду. Это должно хорошо сработать, с точки зрения, убедить толпы. Бато был очень популярен, и мы не хотим разочаровывать толпу, не так ли?
- Нет, господин, - еле слышно пробормотал Макрон, все еще потрясенный сказанным.
- Не смотри так уныло, оптион. Тебе нужно будет появиться только в одном бою вместе с дорогим твоему сердцу Паво. - Он злобно улыбнулся гладиатору. - Ведь тебе нет нужды скрывать свою личность, молодой человек. Ты и так уже низший из низших. - Паво ощетинился от ярости, когда Мурена оглянулся на Макрона. - Если ты выживешь, можешь считать, что твой долг перед Императором списан начисто. После этого ты сможете вернуться во Второй Легион. Как вариант, спешу добавить.
- Ка так? - прорычал Макрон. - А, … мое повышение до звания центуриона… у нас был договор.
- Считай, что тебе повезло, что у тебя не отобрали звание оптиона. После твоего безрассудного управления лудусом, я думаю, будет справедливо сказать, что ты продемонстрировал, что совершенно недостоин руководить людьми.
- А что со мной? - спросил Паво.
- Мы с Палласом решили пока не распинать тебя. Но твоя битва с Гермесом не состоится. Мы нашли Великому Гладиатору еще одного соперника. Толпа будет в восторге от того, что Гермес, наконец, оправился от травм и вернулся к тренировкам. Так что, Паво, тебе никогда уже больше не удастся увидишь своего сына Аппия.
Плечи Паво поникли: - Ну, и с кем мы будем сражаться? - спросил он. - Полагаю, с парочкой парней из Имперского лудуса в Риме.
Мурена усмехнулся: - Нет. Вы столкнетесь с гораздо более дикими существами.
- С галлами? - спросил Макрон.
- С животными, оптион. Ты будешь участвовать в битве со зверями.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Макрон пробормотал себе под нос проклятие, когда рев толпы эхом разнесся по коридору амфитеатра Статилия Тавра. Прошел почти месяц со дня мятежа в Капуе, и вот гладиаторы прибыли в Рим на день открытия Игр. Со своего места под галереями Макрон мог видеть огромную колонну гладиаторов, осужденных преступников и комиков, растянувшихся перед ним в коридоре, дрожащих от предвкушения, ожидая сигнала от служителя Арены. По традиции игр процессия выходила на песок на глазах у зрителей. Затем Клавдий объявлял Игры открытыми. Макрон хорошо запомнил порядок шествия. В детстве он был свидетелем нескольких гладиаторских боев. Но он никогда не предполагал, что однажды сможет выйти на Арену в качестве участника. Он почувствовал что-то горькое во рту, когда затрубили трубачи, служители дали сигнал, и голова процессии двинулась вперед. Кровь закипела в его жилах, когда он приблизился к выходу.
- Приговорен сражаться с дикими зверями, - прорычал он. - Я никогда не переживу такого стыда.
- Могло быть и хуже, - ответил Паво, кивнув на шеренгу перепачканных военнопленных прямо перед ними, с опущенными головами и подчеркнуто сгорбленными плечами. - Один из охранников считает, что несчастных нужно завернуть в шкуры животных, привязать к деревянным столбам и отдать на растерзание пантерам.
- Сейчас не время делиться гребаными мыслями, - отрезал Макрон. - Я участвую в Играх, парень. Это, я, Герой Рима! Мое место не здесь. Я не должен в них участвовать.
- Я тоже не должен, - с горечью ответил Паво. - По крайней мере, вам нужно выстоять только один бой. А мне уже третий раз приходится драться. Считайте, что вам повезло.
Макрон посмотрел на юного гладиатора. Из переполненных галерей вырвались громоподобные возгласы, прервав его ответ. Теперь передняя часть процессии медленно вышла на песок. Макрон неохотно повернулся лицом вперед, пот стекал по его спине в зловонной жаре туннеля. Помимо удушающих шлемов, двое мужчин были одеты в бронзовые кирасы, поножи и защитные накладки на руки. Доспехи тяжело давили на их мускулистые тела, и одного лишь шарканья было достаточно, чтобы они оба вспотели, несмотря на прохладу. Во главе процессии оптион мельком заметил ликторов, у которых над плечами были закреплены связки деревянных прутьев с топорами. За ликторами стояла пестрая группа акробатов, гномов и актеров для комических номеров, за которыми следовала толпа служителей Арены. Сами гладиаторы появились последними. Осужденные среди них угрюмо стояли в хвосте процессии, глядя вперед с омертвевшими лицами. Другие гладиаторы, победители провинциальных Арен, целеустремленно маршировали к входу, желая поскорее закончить предварительные церемонии и вернуться к отдыху перед боями. На всех мужчинах были цепи, закрепленные вокруг их лодыжек и запястий. Их окружал большой отряд преторианской гвардии.
- Я ни хрена не вижу через эту штуковину, - возмутился Макрон, теребя забрало на своем шлеме. - Как, химеры всех забери, мы должны выиграть наш бой, если мы наполовину слепы?
- Подозреваю, что дело скорее в том - коротко ответил Паво, - что бестиарии, сражающиеся со зверями, в конце концов, не главная достопримечательность Игр.
- Что это должно означать?
- Если мы не все будем видеть сквозь наши забрала, это только добавит веселья толпе.
Макрон сердито посмотрел на молодого человека, стоявшего рядом с ним, его ярость была видна даже сквозь ограниченные отверстия для глаз в его забрале. Унижение участия в играх горело в его груди, испытывая его терпение.
- Заткнись, - пробормотал он. - Во-первых, это твоя вина, что я попал в эту передрягу.
- Какая? - возмутился Паво, когда акробаты выкатились на Арену под насмешливые возгласы толпы. - Это имперский секретарь Императора приговорил вас к сегодняшнему бою. Я не имею к этому никакого отношения.
- Чушь, парень! Я здесь только потому, что Мурена возложил на меня всю ответственность за мятеж гладиаторов в Капуе.
Море качающихся голов пронеслось перед Макроном, когда двое мужчин приблизились к входу в туннель. Паво услышал слабый шум музыкантов, играющих на флейте и водяных органах на Арене. Их деликатные нотки были внезапно заглушены визгом и хрюканьем экзотических животных, перевозимых на повозках, которые выкатывали, чтобы подогреть интерес зрителей перед звериными боями и охотой на тех же зверей. Через несколько мгновений раздался общий гул, когда публика вскочила на ноги в нетерпеливом ожидании.
- Должно быть, прибыл Клавдий, - сказал Макрон.
- О, Боги, вы только послушайте! - воскликнул Паво, когда основная масса гладиаторов вышла на Арену
