class="p1">– У нас всё готово? – спросила мама.
Уилл окинул взглядом миски, которые держал в руках:
– Элоте, камоте, жареная полента с чоризо, тушёные бобы, тыквенный пирог с сыром и сушёным перцем… Да.
– С ума сойти: ты всё это приготовил сам, – сказала мама. – Lo hiciste bien, mijo[9].
– У меня были другие планы, – признался Уилл, – но вроде бы получилось неплохо. Надеюсь, никто не догадается, что ингредиенты стоили всего двадцать баксов…
Мама прикусила губу:
– Ты прекрасно обошёлся тем, что было. Я уверена, что результат получился на миллион. Я горжусь тобой, Гильермо. Ты всё сделал сам, без…
– Пожалуйста, давай не будем о нём говорить, – перебил Уилл.
– Ладно, – кивнула мама и взяла кувшин со свежими цветами, которые срезала в саду. – Идём.
Пока мама запирала дверь, Уилл стоял на тротуаре. Поудобнее перехватывая миски, он повернулся – и… вздрогнул, увидев на бордюре возле дома зашифрованное послание:
хнс онмрчн тя внм шъуфб фчзчноф щчштч
внсн ысу рсы усъц шяжчнсц
Спяхф Ыщсно
Когда они с мамой перешли Змеевидный проезд, Уилл заметил ещё одну надпись на бордюре возле дома Кроссов:
внсн ысу нсщъ. фярд рпсиг я тъ нс
С. Ы.
– Что такое? – спросила мама.
– Ничего, – ответил Уилл.
Ему страшно хотелось рассказать обо всём Айви и Лайнусу. Может, они уже и сами знают?
Мисс Васкес позвонила в дверь, и ей открыли. На пороге стояли мужчина и женщина в одинаковых свитерах с изображением индейки. Мужчина был мистер Кросс, женщина – миссис Кросс, маленькая и застенчивая, с которой они наконец познакомились.
– Добро пожаловать! Заходите, заходите! – сказал мистер Кросс, забирая у Уилла миски.
Миссис Кросс взяла мисс Васкес за руку:
– Я очень рада вас видеть. – Она повернулась к Уиллу и добавила: – А ты, наверное, тот смелый мальчик, который подружился с нашими озорниками.
Уилл отвернулся. На эту счастливую семью было слишком тяжело смотреть.
– Уилл, поздоровайся, – напомнила мама.
Он покраснел. Сердце у него бешено колотилось, в груди всё сжалось. Ему было неуютно, больно, грустно… Казалось, он вот-вот взорвётся. Но тут Уилл вспомнил совет, который Дина Айрис дала ему на кладбище: подавить гордыню и довериться друзьям.
– Извините. Просто… обычно этот день я проводил с папой. Но с тех пор как мы сюда переехали, он мне ни разу не позвонил. Ни разу… – Уилл едва дышал.
Рассказать обо всём Оззи на кладбище было гораздо легче. Но сейчас, днём, в присутствии друзей, не во сне, а наяву… Однако Уилл заставил себя продолжить:
– Я всегда завидовал Айви и Лайнусу. Мистер Кросс такой добрый, заботливый, он всё время старается нас побаловать. А мой папа даже не удосужился рассказать мне, как у него дела! Я его, похоже, совсем не интересую! И сейчас я смотрю на вас… – Уилл замолчал, с трудом сдерживая слёзы.
Мисс Васкес обняла сына.
– Так вот почему ты как будто сдурел… – начала подошедная Айви.
Вовремя подоспевший Лайнус закрыл ей рот ладонью:
– Подожди, дай ему прийти в себя.
– Прости, Айви, – сказал Уилл. – Ты мой близкий друг. Я не хотел тебя огорчать. Просто ты грубила папе, и… наверное, я разозлился, потому что… позавидовал. Твой папа так любит вас с Лайнусом. Надеюсь, вы это цените.
У Айви подозрительно заблестели глаза, и она подошла к Уиллу:
– Конечно, я это ценю. Никому не пожелаю остаться без родителей. Мама и папа любят нас. И со мной они обращаются гораздо лучше, чем я заслуживаю.
– Неправда, – сказал мистер Кросс. – Мы любим тебя вполне искренне.
– Да, но Лайнус такой лапочка, а я как ненормальная…
– Вся в меня, – сказала миссис Кросс и усмехнулась, точь-в-точь как Айви. – Мы любим тебя такой, какая ты есть.
Мистер Кросс обнял Лайнуса:
– Вы оба нам дороги, что бы вы ни творили.
– Посмотрим, как вы запоёте, когда меня посадят в тюрьму за драку с оборотнями, – буркнула Айви.
– Вы с Уиллом очень похожи, вечно что-нибудь выдумываете, – сказала мисс Васкес.
– Неудивительно, что наши дети подружились, – подхватила миссис Кросс.
Взрослые рассмеялись. Уилл, Лайнус и Айви понимающе переглянулись.
Айви повернулась к Уиллу.
– Ты меня тоже извини. Я, конечно, иногда психую и делаю вид, что мне всё равно, но это неправда. Просто я не люблю распускать сопли. Вот почему я дразню эту малявку, – сказала она и в шутку пихнула Лайнуса.
Брат обнял её:
– Ты, несомненно, могла бы тиранить меня чуть меньше, но в целом ты отличная сестра и мой надёжный защитник от разных ужасов, будь то вампиры или школьные хулиганы.
– Ну да… ты же мой младший братишка, я должна о тебе заботиться.
– Вот видишь. Ты гораздо лучше, чем думаешь, Айви Бонь Ча.
– Это значит «старшая сестра», – пояснила Айви. – Почтительное обращение. Правильно, Лайнус, правильно. Слышишь, Уилл?
Уилл улыбнулся:
– Ну, мы помирились?
– Да, – кивнула Айви.
Все трое обнялись.
У мисс Васкес увлажнились глаза.
– Какие у нас замечательные дети, – сказала миссис Кросс. – Сколько любви и искренности. Совершенно в духе Дня благодарения.
– Угу. Всё, хватит соплей, – сказала Айви, вытирая слёзы. – Где индейка? Я хочу жрать. Чур, мне побольше подливки!
– Пожалуйста, садитесь, – пригласил мистер Кросс. – Сейчас принесу остальные блюда.
– Я помогу, – вызвалась миссис Кросс.
– И я, – подхватила мисс Васкес.
Когда взрослые исчезли на кухне, ребята вдруг смутились.
Видишь ли, дружелюбный читатель, когда человек бурно выражает свои чувства, ему потом часто становится неловко. Уилл и Айви привыкли держаться настороже. К счастью, их окружали тепло и любовь. И эта любовь выражалась не только в добрых словах и ласковых объятиях, но и в великолепных блюдах, которыми был уставлен стол.
Уилл приготовил то, что любят на родине его мамы – в Мексике. Айви испекла кукурузный хлеб, а Лайнус запёк свой любимый сладкий картофель. Мистер Кросс сделал гарнир из кукурузы по старинному рецепту, который передавался в его семье из поколения в поколение. А миссис Кросс поставила на стол яйца, фаршированные фалафелем, клюквенно-гранатовый соус и жаренную с шафраном индейку.
Голодный читатель, тебе, возможно, кажется, что я слишком увлёкся описанием еды, но нужно помнить, что далеко не каждый ребёнок сидит на праздниках за накрытым столом в кругу любящей семьи. Как бы ни сложилась твоя жизнь, знай, что ты не одинок, а обстоятельства, даже самые скверные, всегда могут измениться. На заре своей чудовищной жизни я много праздников провёл в одиночестве. А теперь у меня есть друзья, родные и пёсик Тоби. Он покусает любого, кто попытается нарушить моё новообретённое счастье.
Если на праздниках ты грустишь – потому, что за столом не хватает папы, или потому, что еды слишком мало, или потому, что город полон вервольфов, которые за тобой охотятся, – помни, что ветер ещё может перемениться. Ты только подожди.
Лирическое отступление закончено. Вернёмся к нашим героям.
– Я рада, что мы помирились, – сказала Айви. – Мне совсем не хотелось с тобой ссориться, Уилл.
– Мне тоже, – кивнул тот. – Прости, что сорвался.
– Да мы все тут ненормальные, – пожала плечами Айви.
– Согласен, – с улыбкой подтвердил Лайнус.
– Ладно, хватит распускать слюни, у нас полно дел. Я спрошу первая: вам тоже страшно из-за того, что Фуцветок теперь всё знает?
– Да, – признался Уилл. – Ночью я почти не спал. А по пути к вам увидел на тротуаре надписи, как в библиотеке. Похоже, Оракл нас и правда оберегает. Наши дома неприступны для Чёртовой Дюжины.
– А для вервольфов?
– Не знаю.
– Я тоже ночью не спал. Но не тратил время даром. И вот что у меня получилось. – Лайнус показал маленький пузырёк, в котором колыхалась густая фиолетовая жидкость.
– Что это?
– Концентрированная эссенция аконита и серебра. Она либо исцелит вервольфа, либо убьёт. К сожалению, испытаний я не провёл. В крайнем случае первый и последний эксперименты состоятся в полевых условиях. – Он сунул пузырёк в карман.
– Почему первый и последний? – спросила Айви.
– Потому что я понятия не имею, какой будет эффект!
– Надеюсь, это не придётся выяснять сегодня. В конце концов, у нас праздник, – сказала Айви. – Вервольфы должны уважать национальные праздники. Разве им не нравится ужинать
