Похоже, сработало.
– Кто вы такие? И по какому праву нападаете на судно, принадлежащее его сиятельству графу Орлову?!
Хмурый плечистый мужик с рыжими от табака усами, сросшимися с бакенбардами, жестом остановил матросов и первым шагнул мне навстречу. Двубортный мундир с золочеными пуговицами, погоны и фуражка с козырьком выдавали в нем если не капитана, то уж точно боцмана или старпома.
Соображал он, во всяком случае, побыстрее других: если матросы еще мялись с оружием в руках, то усатый, хоть и расстегнул кобуру, даже не пытался схватиться за пистолет. Уже понял, что силы неравны, и потягаться с сильным Одаренным попросту нечем – остается только уповать на авторитет сиятельного графа Орлова.
– Судно арестовано, – сказал я. – Сложите оружие, и даю слово – никто не пострадает.
– Как вы сме…
– Оружие вниз! – Я зажег на ладони Горыныча. – Больше повторять не буду.
Подействовало. Капитан (а может, и старпом) осторожно расстегнул и сбросил на палубу ремень с кобурой, потом поднял руки вверх, повернулся к своим и кивнул. При всей невзрачности судна с дисциплиной здесь все оказалось в порядке: через мгновение вся команда осталась без оружия. Винтовки и револьверы с негромким стуком легли на мокрые от тумана доски.
И ни одного заграничного образца среди них, похоже, не было.
– Постройте своих людей вдоль рубки, ваше благородие, – приказал я. – Лицом к стене.
На этот раз не было ни споров, ни возражений – усатый молча кивнул и жестами принялся сгонять матросов в указанное место. Я на всякий случай огляделся по сторонам, выискивая притаившихся стрелков и, никого не обнаружив, принялся раздавать указания своим.
– Пятеро – соберите оружие и охраняйте пленных. Трое – в рубку. Остановите судно и не подпускайте никого к радио. Десять человек – проверьте трюм. – Я заложил руки за спину и неторопливо зашагал вдоль борта. – И будьте любезны, Андрей Георгиевич – возьмите с собой капитана и принесите мне все документы касательно груза… Надеюсь, мы не задержимся здесь надолго.
– А я надеюсь, что ты не ошибся, – вздохнул дед. – Вооруженный захват судна, принадлежащего сиятельному графу… Почему нельзя было просто позвонить Багратиону и позволить Третьему отделению сделать свою работу?
– Чтобы его светлость получил очередной орден, а мы остались не у дел? – проворчал я. – Нет уж. К тому же, я почти ничем не рискую. Даже если ошибся – принесу его сиятельству свои извинения и скажу, что произошло досадное недоразумение.
Но ошибаться не хотелось. И не только из опасений возможных последствий, гордости или желания в очередной раз оказаться самым умным и сообразительным. Скорее оттого, что я не просто чуял, а почти не сомневался, что распутал клубок верно. Но именно это судно вполне могло и оказаться пустышкой. В буквальном смысле – или нести в трюме только какую-нибудь безобидную ерунду из Фландрии или соседствующих с ней Нидерландов.
И тогда меня возьмут за жабры. Не Орлов с Меншиковым – кишка тонка. Вряд ли сам Багратон – Павел наверняка прикроет своего избранного камер-юнкера. Но за подобные выкрутасы, не подкрепленные результатом, на нас с дедом непременно ополчится чуть ли не все дворянское сообщество. А уж этих проблем сейчас хватает и так – особенно после создания рабочих союзов и роспуска крепостных в Елизаветино и других поместьях.
Но минута шла за минутой, и надежды на благоприятный исход моей флибустьерской авантюры понемногу таяли. Боец уже вернулся с целой кипой бумаг, в которой ясно указывалось, что «Принцесса Анастасия» в Антверпене приняла на борт груз сельскохозяйственного оборудования, пополнила запасы угля в Гааге и далее шла уже без остановок. И вести из трюма только подтвердили то, что я прочитал: в ящиках действительно были какие-то железки исключительно мирного назначения.
Неужели я все-таки промахнулся с кораблем? Или никакого тайного сговора фламандских дельцов и парочки хитроумных столичных сиятельств и вовсе не существовало? Меншиков занимался вполне законной торговлей, а Орлов если и был виновен, то только в экономической безграмотности, из-за которой суда Балтийского пароходства шли домой в порт наполовину пустые или груженые дешевым и почти бесполезным мусором. И последние недели я потратил совершенно напрасно, даже если…
– Ваше сиятельство! Думаю, вы захотите на это посмотреть.
Андрей Георгиевич сделал знак, и двое бойцов осторожно поставили на палубу в нескольких шагах тяжелый ящик. Явно крепкий – но со свернутыми петлями замка и уже частично раскуроченный. Похоже, били то ли прикладом, то ли сапогами – а то и вовсе выломанных куски дерева монтировкой.
Но куда интереснее было содержимое. Сверху на досках лежали какие-то железки, больше всего похожие на лезвия от косы. Но в ящике кто-то сделал двойное дно – и из-под вырванных досок виднелась уже знакомая вороненая сталь с заводским клеймом.
– NWF Antwerpen, – прочитал я вполголоса. – Попались, милостивые судари…
– Там несколько десятков таких, – пояснил Андрей Георгиевич. – И еще внизу, тяжелые. Думаю, патроны к винтовкам.
– Ступайте в рубку. – Я вытер испачканные густой оружейной смазкой руки об край ящика и поднялся с корточек. – Вызовите порт и сообщите о контрабанде. А потом освободите капитана судна и несколько человек команды, чтобы мы могли причалить.
– Занятно… весьма занятно. – Дед постучал по ящику носком ботинка. – И что собираешься делать теперь?
– Сообщить, куда следует… Или лично наведаться к его сиятельству в гости. – Я на мгновение задумался. – Еще не решил… Эй, а ты куда?
– Я? Определенно подальше отсюда. Целый день в порту, доклады, бумаги, волокита… уж увольте. – Дед усмехнулся через плечо и отсалютовал мне тростью. – Не имею никакого желания всем этим заниматься.
Глава 14
Когда «Принцесса Анастасия» подошла к причалу, колдовской туман уже рассеялся. Погода все еще была так себе и явно намекала на дождь, но теперь хотя бы не мешала как следует рассмотреть и порт, и все, что меня там ожидало. Мигалки полицейских машин виднелись издалека, как и суета у воды.
Но нашлось места и сюрпризам… точнее – сюрпризу. Сильного Одаренного я почувствовал где-то за километр-полтора, и уже даже успел пожалеть, что дед оставил нас с Андреем Георгиевичем разгребать все вдвоем. Но вместо разгневанного графа Орлова, примчавшегося защищать свое достояние и доброе имя от посягательств, на причале нас встречал светлейший владыка Третьего отделения собственной персоной.
Багратион поджидал меня прямо у сходней, и вид у него был кислый до невозможности. Я на всякий случай даже огляделся по сторонам, ища глазами того, кто мог так раздасадовать его светлость. Но не увидел ни Орлова, ни поверенных, ни даже городовых или чиновников из порта с виноватыми лица.
По всему выходило, что причиной недовольства Багратиона оказался никто иной, как я сам. Не перехваченное в заливе судно, не контрабандные винтовки из Антверпена, не сомнительные методы рода Горчаковых, не очередная недоработка Третьего отделения или местной таможенной службы, а именно я – князь Горчаков. Лично.
