странно, камзол с себя стягивает. А может душно ему стало. Наверное, это что-то нервное… Спрашивать зачем он раздевается времени нет. Оно утекает сквозь новые дыры на одежде…
Решаю спасать остатки своей чести бегством.
Стрелой несусь по извилистому коридору, резво перескакивая по две-три ступени, энергично взбираюсь по лестнице. Попутно в голове прокручиваю обрывки фраз от Рафика. Знала бы наперед, чем для меня обернется спасение его золотой шкуры, лучше бы оставила этого "милого" котика на берегу реки. Сейчас мне было бы намного спокойнее!
“Запомнит навсегда”, — проговорил он недавно, имея в виду Рельда Прекрасного.
Конечно, запомнит. Такое позорное явление вовек не забыть!
“Ты будешь блистать, да так, что все позабудут твое появление на балу в образе чурвыльвы” — прозвучало набатом в голове его напутствие когда мы собирались идти на завтрак.
Еще бы, забудут. Ведь после сегодняшнего события краски вчерашнего поблекнут. Новый позор с лихвой вытеснит старый.
Бегу, несусь как ветер ураганный, прикрываю грудь. У встреченных в коридоре слуг глаза на лоб лезут. По закону подлости встреченных, ведь еще вчера отыскать их было не так просто!
Попадающиеся на пути стражники свистят и отпускают пошлые шуточки.
Добегаю, наконец, до нужной двери и вбегаю в комнату. Все, больше никаких непроверенных нарядов от странных котов! И, вообще! Больше никаких котов!
Не обращая внимание на хохот Хомыча, ринулась к шкафу, на ходу ставя пирог на прикроватную тумбу. Хочется поскорее прикрыться — от неприятного чувства беззащитности избавиться. Уязвленное самолюбие реанимировать.
Наспех нацепила лифчик. Следом надеваю сарафан, зачем-то хватаю сумку, поправляю прическу и вылетаю прочь из комнаты.
— Хлоя, ты куда? Не хочешь мне что-нибудь рассказать? Кстати, спасибо за восхитительный завтрак, — доносится чавканье.
Хомыч пристроен к пирогу, а мне как можно быстрее надо успокоиться.
По указателям я целенаправленно бегу на улицу. Хочется срочно оросить какую-нибудь красивую клумбу — дать волю слезам.
Они смеялись надо мной, все до единого, с головы до ног обливая злорадным ликованием. Похоже, что как была я бедовой, так ею и осталась. Дело не в ведьмовской силе, дело во мне…
Лицо горит от стыда, щеки пылают от унижения. И как теперь после произошедшего показываться на глаза королевской семье? Хотя, наверное, меня уже выгнали. За аморальное поведение… Можно смело ехать домой. Сейчас пересижу где-нибудь тихонько, успокоюсь как следует, и пойду снимать сияние с рук. Как же оно меня бесит.
Раскрываю настежь сумку, думаю о садовых перчатках, хватаю их и с превеликим удовольствием натягиваю на себя. Да, вот так гораздо комфортнее. Хоть на время избавлюсь от раздражающего фактора.
Наконец, дохожу до высокого раскидистого дерева и присаживаюсь возле его могучего ствола.
Рядом со мной появляется чья-то тень. Небольшая.
— Проваливай отсюда, рыжая меховушка! — резко разворачиваясь, яростно кричу я. — Мне больше не нужна твоя помощь…
Осекаюсь в конце.
Ой. Это не Рафик… Но поздно. Слово не воробей, вылетит — ни за что не поймаешь. Тень оказалась гораздо больше той ее части, которую я увидела и приняла за отброшенный от кота полумрак.
Сердце бросается вскачь.
Глава 8. Разговор с королем. Намечается поездка…
Прислонившись к стволу дуба, на меня смотрит сам его величество Мерел Великий. Отчего-то в его голубых глазах плещутся смешинки.
— Рыжей меховушкой меня еще никто не называл, — задумчиво изрекает он.
Нда, неудобно получилось. Ошибочка вышла…
— Простите, я вас приняла за кота, — виновато выдыхаю я и зачем-то добавляю: — И он мне не фамильяр. Моего фамильяра зовут Хомыч.
— Хм, вот как, весьма оригинально… И наверное, после устроенного котом представления, о котором мне донесли, он и перестал называться вашим фамильяром? Но он же, вероятно, не специально поставил затяжку?
— Что? Нет. То есть, да, — запуталась я на какой из вопросов его величества отвечать. А потом до меня доходит смысл произнесенного Мерелом Великим. Ему донесли о моем новом позоре… От стыда меня снова бросает в жар.
— На вас ведь было тысячной давности платье из королевской сокровищницы? — не обращая внимание на мое смятение, участливо интересуется король.
А теперь меня бросает в холод.
Стою, хлопаю глазами… Что? Сокровищницы? Ну, Рафик. Ну, удружил!
Мерел продолжает:
— Вынесение вещей, находящихся под заклятием против ветхости и не обновление заклятия для их последующего ношения за пределами приводит к довольно непредсказуемым последствиям. Ускорить процесс можно, если случайно повредить материал.
Вспоминаю как Рафик поставил на подоле платья некрасивую затяжку. Сомневаюсь, что это была случайность. Пушистый демон сделал это преднамеренно, преследуя какие-то странные, только ему понятны цели.
Король смеется.
— Вы не сердитесь? — удивленно выдыхаю я. Ведь по сути, являюсь воровкой.
— На что сердиться? — хмыкает он. — Поучительный конфуз произошел с вами, а не со мной. Можно сказать, вы уже наказаны.
Широко распахиваю глаза. Он, что, не будет ругать меня за вынос вещей из сокровищницы? Я же не ослышалась? То есть, я взяла то, что вообще по большому счету нельзя трогать и при этом меня не накажут? Как великодушно с его стороны.
На всякий случай щипаю себя за руку и начинаю шипеть от боли. Хотя, если так задуматься — хотели наказать, пришел бы не король, а его стражники. И я бы уже спускалась в подземелье.
— А теперь поговорим о гардеробе. Вчера ваша вещь пострадала после конкурса и я намереваюсь возместить ущерб за нее. Чтобы больше не было таких прецедентов, как сегодня.
— Что вы, ваше величество, я надела то, что не должна была трогать. Так что займусь своим гардеробом самостоятельно по дороге домой. Тем более, у меня есть деньги и самоцветы, которые я получила по результатам конкурсов, — вздыхаю я и продолжаю: — Мой пострадавший сарафан стоил намного меньше, чем сегодняшнее платье из вашей сокровищницы. Это я должна возместить вам ущерб.
— Не получится, — на полном серьезе ответил Мерел Великий. — Это было платье моей пра-пра-прабабушки по отцовской линии и оно поистине бесценно.
И только я, как какая-нибудь истинная леди собираюсь свалиться в обморок, король продолжает:
— Но до наших дней дожила ее целая гардеробная комната из ста двадцати нарядов. Не суть, что осталось лишь сто девятнадцать.
Меня отпускает. Одновременно с этим мысленно прикидываю масштабы сокровищницы. Неплохо живут драконы.
Чуть погодя меня накрывает осознанием, что король не только не прощается со мной, но и протягивает руку помощи. А я ведь нахамила ему в самом начале, назвав рыжей меховушкой…
Снова становится неудобно.
Мое лицо заливается краской стыда. Вздохнула и некультурно шмыгнула носом. Похоже, что лучший способ исправить ситуацию
