class="p1">— Ини нравится, — кивнула девушка, глядя на меня неподвижными глазами с квадратными, как у козы, зрачками. — А Патриция сидит и тихо плачет под плинтусом.
Я тяжело вздохнул и сел. Подпёр спину подушкой и сделал глоток остывшего, но не менее вкусного кофе.
— А вот я всё думаю о Деннице…
Патриция закатила глаза.
— Перестань, Макс. Всё кончено. Снять Печать Договора может только Денница, и если он отказывается это сделать…
— Вот в этом-то всё и дело, — я притянул к себе девушку и заглянул ей в глаза. — Ты его хорошо знаешь. Скажи: в его привычках травить гостей своих хороших знакомых?
— А я тебе сразу сказала, что он принёс чёрный лотос не со зла…
— Ну конечно. Просто хотел развлечься: подпоить кого-нибудь настойкой забвения и посмотреть, что получится.
— В отличие от тебя, Денница вырос в Чолом Йосодот, — покачала головой Патриция. — И он прекрасно знает, что такими вещами не шутят. Всему есть пределы.
Что мне в Патриции нравилось — это то, что она спокойно, без истерик, могла переключаться между задачами…
— Вот именно! — я даже привстал. — Сама подумай: стал бы он подкладывать такую свинью на празднике близкой маменькиной подружки? Ведь, если бы я окочурился, поднялся бы переполох! Или… — я с подозрением посмотрел на Патрицию. — Или… у вас это обычное дело, и меня тихо прикопали бы на заднем дворике?..
— Не пори чушь, — Патриция села, и достав из тумбочки самокрутку, задумчиво прикурила от пальца. По комнате поплыл сладкий знакомый аромат… Видать, некоторые вещи просто кочуют из измерения в измерение, по-сути своей не меняясь. — Если бы ты… умер, тебя бы похоронили с честью, в нашей фамильной усыпальнице.
Лицо моё вытянулось.
Никак не могу понять, когда она шутит, а когда говорит серьёзно. Но всё равно решил подыграть.
— Вот видишь! — я мужественно и широко улыбнулся. — Он не мог знать, что я очухаюсь. Но даже не вышел на террасу, чтобы проверить дело рук своих.
— А кстати: почему ты очухался? — Патриция передала мне самокрутку. После секундного колебания я её взял. А какого ч… фига? Мы ведь и так в Аду.
— Долгая история.
— Ладно, как-нибудь расскажешь.
Вот ещё одно качество: она никогда не настаивает. Не вытягивает из тебя душу, не трясёт, как спелую яблоню, чтобы полакомиться плодами…
Я вспомнил допросы Кассандры и её неустанную за мной слежку.
— Вернёмся к Деннице, — предложил я, выпустив дым. — Моя версия такова… Только не смейся, ладно? Его заколдовали.
Она засмеялась.
А потом замолчала и тряхнула головой. Чёрные кудри рассыпались по плечам, и мне тут же захотелось забыть об импровизированном расследовании, плюнуть на Денницу и заняться…
Но я напомнил себе о Зебрине.
— Подумай вот о чём, — предложил я. — Когда я попросил его расторгнуть сделку с Зебриной, он отказался.
— Его право, — пожала плечиками Патриция. — Обычно сделки заключают не для того, чтобы тут же расторгнуть. К тому же, он на тебя зол.
— Это я прекрасно понимаю. Зебрина — это его месть за то, что я победил в споре. Но я ведь предлагал отдать ему всё. И "Чистилище", и казино и акции…
— Да, я слышала. Ведь я тоже там была, помнишь? Ещё подумала, что ты пьян в стельку. Или сошел с ума…
— Я предложил ему всё, что стояло на кону в НАШЕЙ с ним сделке, — продолжил я, взяв Патрицию за руку. — Вплоть до своего исчезновения из Сан-Инферно и его триумфального возвращения. Но он всё равно отказался.
— Ещё раз: я там ТОЖЕ была. У тебя был такой растерянный и глупый вид… Представляю, какое Денница получил удовольствие.
— И что? Это, по твоему, нормально? Отказаться от всего, за что сражался ещё пару дней назад, из-за какого-то эфемерного удовольствия?
Глава 10
В этой части особняка я ещё не бывал.
Мраморные стены и потолок были расписаны иероглифами, и казалось, что мы попали внутрь саркофага. Ковровая дорожка багровых тонов, украшенная орнаментом из сплетающихся колец, извивалась, как змея — коридор казался бесконечным.
Бездымные факелы на стенах, чадящие курильницы, обнаженные статуи, которые внимательно провожали нас глазами…
Мы с Патрицией направлялись в покои госпожи Иштар.
Нет, по собственной воле я бы сюда ни ногой. Эта женщина СЛИШКОМ меня привлекала… И этим же пугала до колик в животе.
Идею обратиться за помощью к мамочке подала Патриция — представляю, каких душевных мук ей это стоило.
Но она сказала: чтобы узнать, есть ли на Деннице проклятие, или его каким-то иным магическим способом заставили совершать безумства, — лучше госпожи Иштар никого нет.
Был конечно вариант, что это он САМ, по собственной воле пустился во все тяжкие. Но если я не проверю — совесть замучает.
Денница был вынужден вернуться домой отчасти по моей вине. И если у него здесь имеются враги, с которыми он не может справиться — я просто обязан поучаствовать.
А ещё… Как же он взбесится, когда узнает, что это я его спас!
Тут я демангела понимаю: иногда СТОИТ напрячься ради эфемерного удовольствия.
Но не будем забегать вперёд.
— Пришли, — тихо сказала Патриция.
Остановились мы перед дверью, до боли напоминающей такую же в замке Влахерна.
— Дерево Гофер, — я притронулся кончиками пальцев к резной панели, и она ожила. Виноградная лоза дала побеги, сказочный фавн заиграл на дудочке. Я попытался разобрать мелодию…
— МАКС!
Острые коготки впились мне в плечо и я очнулся.
— А? Что?..
Нет, коготки принадлежали не Патриции.
Гермиона, как только я встал и оделся, взобралась по мне, как по дереву, и устроилась на плече, обвив мою шею хвостом наподобие пёстрого чешуйчатого шарфика.
Она нежно прижималась ко мне шипастой мордочкой и щелкала клювом, покусывая мочку уха…
Патриция заверила, что именно так ведут себя василиски в период брачных игр: Гермиона всё-таки сделала свой выбор.
Ну да, ничего необычного. Макс — существо универсальное. Его любят даже василиски.
Дверь из дерева Гофер медленно отворилась: нам даже стучать не пришлось.
Пахнуло ладаном, сладким вином и снова — кладбищенскими лилиями.
В сумрачном помещении медленно колыхались клубы курений, откуда-то издалека доносились мелодичные удары гонга…
— …Ну вот и всё на сегодня, сладкие мои. Практикуйте тантрический секс, пользуйтесь притираниями Иштар — адрес, по которому можно заказать весь набор в углу экрана, — и помните: вы все — Богини!
Мама Патриции послала в камеру воздушный поцелуй, накинула на обнаженные плечи лёгкий прозрачный халатик и изящно поднялась с подушек.
— Ини! — она приветливо улыбнулась и приобняв дочь, клюнула воздух рядом с её ушами. — И конечно же, принц
