кромешную темноту.
Которая вспыхивает сине-зелёными огнями – те загораются в беспорядке над головой Тэуна, перед его глазами, у самых ног. Огни похожи на упавшие звёзды, на Кальцифера из «Ходячего замка», у них даже есть глаза и… рот? Тэун приглядывается – ближайший к нему огонёк дрожит, словно хихикает, и мигает. Его сородичи подхватывают сигнал и передают его дальше – вглубь темноты, где проступают силуэты длинного коридора, зажатого между двух высоких стен. Чувствуя себя шотландской принцессой, Тэун шагает за мигающими огнями, стискивая кровоточащую рану в кулаке. На каменном полу после него остаются тёмно-красные капли, привлекающие всё больше огней.
Что это за место? Тэун попал в загробный мир? Он вспоминает всё, что ему рассказывали няни в детдоме, и не может выискать в их сказках ничего, что было бы похоже на длинный коридор, окружённый переливающимися холодными огнями.
Тэун идёт медленно, боясь не заметить какой-нибудь труп, кости бедолаги, угодившего сюда по глупости, прямо как сам Тэун. Стены тут собраны из больших плит, и Тэун, присматриваясь, чуть не ахает: это же могильные плиты!
Он точно в подземном мире, в царстве короля демонов.
А куда ещё привела бы псина Тангуна лисицу и одного любопытного идиота? Только в мир мёртвых.
– Эй, – шепчет Тэун блуждающему огню, плывущему рядом с ним у самого плеча, – поможешь найти лису? Кумихо, красивая такая, буквально минуту назад должна была тут пробегать.
Огонёк мигает и вдруг срывается вперёд. Тэун икает от удивления и почти мчится за ним. Всё вокруг недвижимо, многочисленные огни не издают звуков, и потому в этом царстве темноты и тишины шаги Тэуна кажутся оглушающими ударами – словно с каждым шагом Тэуна сыплется песок с вековых стен, настолько тяжело ступает смертный в мире духов.
Огоньки приводят в место, где гораздо больше света. Коридор оканчивается высокой аркой, а за ней показывается зал с уходящим куда-то далеко вверх потолком. Слева и справа от Тэуна тянутся колонны из чёрного мрамора, они уводят взгляд вперёд, к абсолютно круглому озеру с тёмной водой, в центре которого расположен золотой трон.
У края пруда стоит лисица. Пса рядом с ней нет – он запрыгнул на трон и сел у богато украшенного узорами подлокотника. Спустя мгновение – Тэун моргает – на троне проявляется, будто из ниоткуда, силуэт человека.
Это не человек, понимает Тэун сразу же. В самом деле, он идиот, но не настолько тупой, чтобы не суметь понять, что на троне восседает король демонов, которого упоминала лисица.
Тот одет в чёрный длинный ханбок, расписанный золотом, какие носили короли Чосона, а то и Кочосона. У него длинные волосы, они струятся вдоль его тела, по трону и ползут к босым ногам шелковистыми змеями. У короля бледное лицо с выделяющимися на его фоне красными глазами. Он высокий, но какой-то хрупкий, как фарфоровая статуя. «Болезненно хрупкий даже. Могут ли короли демонов болеть? Этот, кажется, страдает анемией. Ему бы гемоглобин поднять…»
Тэун думает, что и голос у него, под стать телу, высокий и нежный, но король растягивает рот в широкой улыбке и басит:
– Пришла всё-таки. Думал, не примешь моё приглашение.
Лисица фыркает, пока за её спиной недовольно раскачиваются из стороны в сторону четыре хвоста.
– Тебе откажешь, как же, – говорит она. Поклона не делает, и Тэун начинает сомневаться в своих предположениях. Может, не король он всё-таки? Так, местный авторитет? Какие там в почёте у квисинов и квемулей?
– Ты двадцать лет меня избегала, – не соглашается «местный авторитет». Он взмахивает длинными чёрными когтями, и в ладони у него появляется свиток. – Вот, записи говорят: последний раз мы с тобой виделись в прошлом веке. Ты мне нагрубила.
– За дело, – огрызается лиса. Этот… кем бы там он ни был, добродушно кивает.
– Разве я спорю? У тебя для любого из нас найдётся крепкое словцо, и я не исключение. Что меня, кстати, радует. Я скучал по нашим дружеским беседам.
– Мы не друзья, – цедит кумихо. – Я потому и не прихожу к тебе. Не хочу лишний раз в этом угрюмом месте выслушивать душные нравоучения.
– Место не нравится? Так давай обстановку сменим.
– Забей. Говори, что хотел, и я пойду.
Король сжимает руку в кулак, и свиток растворяется в клубах дыма.
– Ты ведь понимаешь, что я не поиздеваться тебя зову, – говорит он со вздохом. – Я о тебе беспокоюсь. С тех пор как мы говорили в последний раз, ты ко мне не являешься. Я решил, что наша договорённость для тебя – пустой звук.
– Вовсе нет! – вспыхивает лиса и повышает голос: – Ты ведь слово мне дал, поклялся, что меня отпустишь! Не соврал же?
– Нет-нет, слово я сдержу, – успокаивает высокомерный тип. Он её начальник, что ли? Лисица фыркает и договаривает уже спокойнее:
– А зачем тогда вызвал раньше срока, чтобы я тебе улыбалась и в ножки кланялась?
– Не просил я тебя в ножки мне кланяться, – обижается король. В самом деле обиделся? Лицо хмурое… – Всего-то хотел поговорить с давней подругой. Я беспокоился о тебе, до меня дошли слухи…
Лиса напрягается, переступает с пятки на носок и обратно. Стук-стук, отзываются каблуки её дорогих туфель по мраморному полу, эхо уносит под потолок задувший откуда-то ветер.
– Какие слухи?
Тэун забывает о дыхании, стараясь не упустить ни один звук. Огонёк рядом с ним вспыхивает сильнее. «Тоже прислушивается», – думает Тэун.
Король склоняет голову так, что длинные локоны его блестящих волос растекаются по плечу.
– Что ты в дела людей вмешиваешься снова, – говорит он после секундной заминки. – Опять кого-то спасаешь?
Лиса фыркает так громко, что вместе с её резким выдохом испаряется всё напряжение, сжимающее грудь Тэуна.
– А ты видишь у меня новые хвосты? – усмехается она. – Вот, четыре отрастила, больше нет.
– И правда… – задумчиво отвечает король.
– Я бы на твоём месте волновалась за священных зверей, – продолжает лиса, – недавно нашла, кстати, синнока в горе мусора, и он…
– Если ты людей не спасаешь больше, – перебивает её король и вдруг наклоняется, нависает над лисой со своего трона, – то вон там кто стоит?
Он вскидывает тонкую руку с длинными чёрными когтями и указывает одним из них за спину лисицы. Прямо на Тэуна.
«О нет. О, твою-то мать».
Лиса медленно оборачивается, и в свете сине-зелёных и голубых огней огромного зала её глаза вспыхивают так ярко, что от их света можно ослепнуть. Тэун шумно сглатывает; пошевелиться не может, отвернуться не может,
