— Эсмеральда, милая, что с тобой? Перестань смотреть на мою еду так, будто она тебя обидела.
Похоже, если Эсмеральда не перестанет смотреть на все происходящее свирепо, Ивелисс догадается, что дело неладно. И непременно задаст ей двадцать вопросов в присутствии всей компании.
— Прости, мама, — пробормотала Эсмеральда и наклонилась, чтобы взять пастелитос. Она была и раздражена, и голодна одновременно. Жареная выпечка с сырной начинкой, по крайней мере, сможет поднять настроение.
Когда она откинулась на спинку дивана рядом с ненавистным Родриго, ее рука случайно задела его бедро. Твердое и очень мускулистое бедро, на котором она сидела верхом всего час назад. Прежде чем этот мужчина не напомнил вновь, что она ему безразлична. Эсмеральда ожидала, что Родриго будет раздражен или заскучает, а он вел себя совершенно непринужденно, раскинув руки на спинке дивана. Вместо того, чтобы чувствовать себя здесь неуместно в своем костюме за пять тысяч долларов.
— Я скоро уезжаю, — прошептал Родриго Эсмеральде. — Я просто не хотел быть грубым с твоей матерью.
Ее тело затопило жаром так, что она едва смогла выдохнуть.
— Все в порядке, — повернулась она к нему. — Тетушки тоже не приняли бы твой отказ.
В этот самый момент из маленькой кухни вышла ее мать, неся поднос, уставленный дымящимися чашками с кофе. Родриго вскочил с дивана и принял поднос.
— Ивелисс, ну, позвала бы меня, я бы тебе помог.
— Ты всегда был таким вежливым мальчиком, — ответила она и отдала поднос.
Что-то в выражении лица матери заставило Эсмеральду задуматься.
— Ребекка, как твоя работа? Ты по-прежнему в «Грегорио Лупероне»?
Тетя Эсмеральды оживилась, услышав вопрос Родриго о ее любимых учениках.
— Это американские горки, — ответила она со смехом. — Учить этих детей-математиков тому, что искусство также важно, всегда непросто. Но я по-прежнему пытаюсь.
— Если кто-то и сможет достучаться до них, так это ты. — И он одарил Ребекку нежной улыбкой.
К этому моменту взгляды женщин постарше были прикованы к нему. Эсмеральда не имела права их винить. Этот мужчина в буквальном смысле ходячая сексуальная мечта.
— Возможно, я смогу тебе помочь, — пообещал он тетушке, откусив при этом огромный ломоть пастелитос. — Мой подопечный только что начал свой первый год в программе киноведения Нью-Йоркского университета и поступил в «Луперон».
— Ты все еще этим занимаешься? — Эсмеральда перебила его. — Я имею в виду программу «Большой брат». — Эти слова слетели с губ прежде, чем она смогла остановиться, вскоре на нее уставились четыре пары глаз.
— Да, — кивнул Родриго, нахмурив брови.
— Ты участвуешь в этой программе наставничества еще с колледжа.
Родриго снова опустил голову.
— Да, я действительно начал программу наставничества в «Самбрано». Вначале у нас были только офисы в Нью-Йорке, но все прошло так хорошо, что мы расширились до Майами и Лос-Анджелеса. Всего у нас около двухсот наставников.
— Как замечательно, Родриго.
Ивелисс всегда была поклонницей Родриго номер один. Остальные тетушки согласно закивали. Видя, с какой искренней теплотой общаются с ним мать и тетушки, Эсмеральда вспомнила, насколько сильно их всех связывает прошлое. Она бы предпочла, чтобы он так и остался в прошлом. А Родриго вдруг вознамерился вновь стать частью настоящего.
Спустя некоторое время Эсмеральда позвала Родриго в свою комнату. Ее осенила идея о презентации, и она хотела показать ему несколько файлов на компьютере. За последний час ей удалось оттаять, да и Родриго было приятно провести время с Ивелисс и ее сестрами. Ему все время приходилось крепко держать себя в руках на работе, он даже забыл, каков он на самом деле. До того как все пошло наперекосяк с его родителями и Эсмеральдой, он был ориентирован на деятельность в «Самбрано» и ценил семейные отношения. В то время Эсмеральда была для него частью семьи. Однако с тех пор, как они расстались, Родриго сильно изменился. Замкнулся, убедив себя в том, что, кроме работы, ему не нужно ничего. Работа, и только работа.
И вот теперь, спустя всего три дня, ее присутствие стремительно разрушало тот барьер, который он воздвиг между собой и миром. Он чувствовал, как с каждым поцелуем рушится его самоконтроль. Однако вместо того, чтобы отступать, отчаянно искал способ вернуться в безопасное отчуждение. Хотя всего-то хотел подойти ближе. Не имея понятия, как это сделать, как сохранить и Эсмеральду, и работу. Он вполне отдавал себе отчет в том, что единственный шанс на нормальное будущее — найти такой способ.
Родриго, стоя в нескольких сантиметрах от спины Эсмеральды, осторожно придвинулся ближе. Эсмеральда на удивление не отстранилась от него, более того, наклонилась. Он почти инстинктивно обнял ее за талию, прижался губами к ее шее, проводя языком по теплой коже.
— Я хотела бы кое-что показать тебе.
Ее рука соскользнула с клавиатуры. Он проложил дорожку поцелуев от ее рта до верхней части груди, прикасаясь к коже.
— Рядом с тобой я не контролирую себя, — простонала она, задыхаясь от удовольствия.
Ее поглотил острый голод, настолько сильный, что остановиться было невозможно. И это несмотря на то, что мать и тетки находились в опасной близости от нее.
— Дай мне посмотреть на тебя, джойя, — попросил Родриго.
Она моментально подчинилась, обнажив перед ним великолепные груди.
— М-м-м, покажи мне, где ты хочешь чувствовать мои руки, милая.
Его руки хотели прикоснуться к ней. Игра, в которой Эсмеральда ублажала себя, пока Родриго наблюдал, всегда была их любимой. Она взяла его руку и направила ее к набухшему пику. Родриго сжал сосок между большим и указательным пальцами, наблюдая, как Эсмеральда задыхается от удовольствия.
— Мне нравится видеть тебя такой.
«Я не думаю, что смогу жить без этого», — чуть не обмолвился Родриго. Но нет, он сосредоточился на текущем моменте. Придвинулся, чтобы поцеловать Эсмеральду. Она, также как и он, чувствовала всепоглощающий голод и ответила с жаром.
Он, задыхаясь, отстранился.
— Я хочу тебя.
