class="p1">– Нет. Но если ты продолжишь без разбору выхватывать мои напитки, я однажды обязательно устрою тебе такую подлянку! Я чувствую в этом свою воспитательную миссию, прах побери!
– А, ну однажды – это не страшно, – отмахнулся Мел.
– Так что там с госпожой Лойри?
Кес поморщился.
– Я попробовал поторговаться с ней, и у меня не получилось.
– О.
– Мне не хотелось соглашаться, поэтому в итоге я ушел без форели.
– Хорошо. Да. А при чем тут я?
– Моим последним аргументом было, что если она не уступит сейчас, то ни я, ни кто-либо еще из дома двенадцать в Мшистом квартале никогда не купим у нее рыбу.
– Да откуда ей знать, кто здесь живет? У меня же на лбу адрес проживания не написан.
– Ну, мне пришлось уточнить, что здесь живет уважаемая госпожа Ловчая, так-то.
– Ничего, Ловчих в городе до задницы.
– Я назвал твоя имя, чтобы она поняла всю серьезность угрозы.
– Я не представляюсь всем торговцам подряд. Мы знаем, что она Лойри, потому что у нее висит вывеска. Она не знает, кто мы.
– Вот и она так сказала. Тогда я описал твою внешность и особые приметы. И еще разок подтвердил, что ты не придешь, потому что рыба у нее дрянная и сама она – сварливая грымза. И тогда Лойри психанула и, в свою очередь, сказала, что, если я или ты еще раз ей явимся, она нам этой форелью мозги вышибет, а на тебя еще и жалобу за хамство накатает. Так что… – Мел вздохнул. – Не ходи туда, Стражди.
…Исторгнутый мной истошный вопль боли и негодования разорвал тишину Мшистого квартала.
Стражди забивает
Тинави из Дома Страждущих
– У-ух, – сказал Марах.
И хотя это была, безусловно, обычная «реплика» моего филина, сейчас она прозвучала с такой интонацией, что стопроцентно соответствовала аналогичному междометию у людей.
«У-ух ты, хозяйка, давно я тебя в этом не видел!»
Ибо впервые за не знаю сколько времени я надела полное облачение для тринапа. Не только обтягивающий костюм из волшебной мистральной ткани, но и дополнительную защиту на колени, локти, грудь, пах и шею, а также шлем. Последнему могли бы позавидовать стражи: он был не ужасно-металлический, а легкий (постучи – услышишь приятно-полый звук), с прозрачной пластиной очков, опускающихся до середины лица (впрочем, многие называют их «маской»).
– Боги, надеюсь, я переживу этот матч, – поежилась я.
– Ху-ху, – поддержал-посетовал Марах.
Я исправно посещала тренировки, но вот в матчах не выступала уже несколько лет. А на днях подающий в моей бывшей команде слег с какой-то дикой долгосрочной лихорадкой, и старый добрый мастер Пнивколено попросил заменить его на товарищеской встрече двух клубов.
– Ты же Ловчая! Явно только и делаешь, что бегаешь и швыряешь в преступников разнообразную утварь, – фыркнул этот невысокий злобный эльф, гроза всея лесной столицы. – Иди, поработай во благо тех, кто тебя воспитал.
Я только крякнула.
Ничего не знаю насчет «воспитал», но закалил – это точно.
И вот я примерила форму, которую не надевала давным-давно.
Я придирчиво крутилась перед зеркалом, когда в дверь постучали. К моему удивлению – сегодня был выходной, – на крыльце стоял Полынь.
– Ого! – вскинул брови Внемлющий, привычно протягивая мне берестяной стаканчик с кофе. – А почему ты в таком виде на аресты не ходишь, малек? Целее будешь.
– А еще буду посмешищем, – поцокала языком я. – И в глазах преступников – трусихой.
– Небо голубое, тебя волнует мнение преступников?
Полынь самоуверенно прошел на кухню и достал из углового шкафчика корицу. Ясно, значит, он брал кофе у госпожи Фернис – она глуховата и вечно делает его по тому рецепту, по которому ей хочется, а не как просят клиенты. Но ее телега ближе всех к моему дому, так что, если хочешь горячий капучино с доставкой на дом – терпи.
– Конечно, волнует! – воскликнула я. – Я хочу нравиться всем-всем-всем.
– Ужас какой.
– По твоей вине, между прочим, – я улыбнулась, поднимая «забрало» и глотая лучший на свете напиток. – Ты всегда производишь на людей такое неизгладимое впечатление, что мне остается быть хотя бы классной. Не запомнят за эксцентричность, так запомнят как главную обаяху всех миров.
– Учитывая, как радостно ты отправляешь их в тюрьму, я бы на твоем месте не хотел, чтобы преступники тебя запоминали, – двинул бровью Полынь. А потом неожиданно спросил: – Можно я поиграю с этой штукой?
Не успела я уточнить, о чем он, как Внемлющий шагнул ко мне вплотную и стал увлеченно, с крайне серьезным выражением лица, опускать-поднимать мою маску. А также постукивать по ней пальцем, дышать на нее и после рисовать пальцем то ли персики, то ли сердечки…
Боги.
– Полынь, иногда ты просто сводишь меня с ума, – пробормотала я.
– Вот как? – резко замерев, он бросил на меня испытующий взгляд. – Рад, что ты постепенно начинаешь признавать это вслух.
И, опять обгоняя любые мои возможные реплики, подытожил:
– Отличный шлем!
А затем улыбнулся и перед тем, как отойти, неожиданно озорно нажал на кончик моего носа, шепнув (я клянусь, что мне не послышалось!) «буп».
Чокнутый напарник!
– Так, ладно, малек, – он был ужасно доволен. – У тебя матч?
– Ага.
– Во сколько?
– В семь вечера.
Внемлющий задумался и вдруг заявил:
– Я приду.
Я аж поперхнулась. О нет! Играть перед Полынью – это будет ужасно!
От него не укрылось мое смятение. А потому, прищурившись, он добавил:
– Я принесу помпоны и буду тебя поддерживать. В первом ряду. Активно.
Против этого, конечно, я возражать не могла. Кто откажется от активного фаната? Зная Полынь, догадываюсь: он легко переорет и перетанцует болельщиков другой команды.
– Хорошо. Только не опоздай! – строго велела я.
Тринап – это командный вид спорта, который пользуется большой популярностью в нашем Лесном королевстве и некоторых других странах.
Его название полностью звучит как «трижды-на-пригорке». Но все говорят просто «тринап», ведь никто из шолоховцев – тех, что пребывают в здравом уме и твердой памяти, – никогда не пренебрежет возможностью что-нибудь где-нибудь подсократить. Будь то длина рабочего дня, юбка (если ты школьница), дорога через чащобу или вот – название любимейшей командной игры.
Я играю в тринап, сколько себя помню. Все началось еще в детстве. Тогда мы с Кадией жили в соседних знатных поместьях Нижнего Закатного Квартала. Нашу дружбу разделяла высокая садовая изгородь, которую мы перелезали по несколько раз на дню то в одну, то в другую сторону. Однажды я сорвалась с забора, рухнула в кусты жасмина, а вылезла оттуда с неожиданной добычей – плотным кожаным мячиком.
Тогда и началась наша с Кадией спортивная карьера. Сначала мы просто играли в этот мяч, достаточно бестолково и однообразно, потом один из старших братьев Кадии – Марвий – торжественно вручил нам биты, сопроводив это нежным пожеланием:
– Может, заодно поубиваете друг дружку, шмакодявки, сделаете одолжение? Я устал целыми днями слушать ваш восторженный клекот!
Стоит ли говорить, что первой жертвой двух бит стал именно он?
На этапе игр с битами и мячом мы расколошматили немало окон и садовых скульптур. Следующий необходимый для тринапа элемент – лассо, которым игроки на поле захватывают противников, мешая тем вести атаку, – тот же Марвий вручал нам с некоторым содроганием. Уже без озвучивания вслух собственных надежд, хотя они очевидно читались на его юношеском лице.
Удушение, девочки. Самоудушение. Рекомендую.
Но и тут мы направили разрушительную энергию вовне, а не на себя.
Когда в школе пришло время выбирать дополнительную секцию по физическому совершенствованию, мы с Кадией, конечно же, выбрали тринап. И так все двенадцать лет в него успешно и играли, в старших классах даже иногда разъезжая по миру в составе юниорской сборной «Горькие рыси».
Кубки так и стоят у меня на полке.
Затем – два года всеобщей магической или военной подготовки, там не до тринапа; после – семь лет высшего образования у магистра Орлина. Здесь тоже поначалу было не до спорта. На старших курсах мы возобновили тренировки, дважды в месяц приезжая ради них в столицу. Конечно, мы не собирались становиться знаменитыми спортсменками взрослой лиги – но никто не мешал нам играть в компании таких же полупрофессионалов.
Мы продолжили делать это и после окончания высшего образования, выйдя на работу –
