Выйдя на улицу, он вскочил в переполненный автобус. В душном салоне пахло потом и плесенью. На Семьдесят четвертой улице он выпрыгнул из автобуса и быстро зашагал на запад, в сторону реки Гудзон. Дождь прекратился, но небо было по-прежнему хмурым, точно с похмелья после затянувшейся попойки. Воздух казался совершенно неподвижным, над городом поднимался тяжелый пар.
Когда человек нашел нужный дом и поднялся по каменным ступенькам, его ноздри на мгновение расширились. Он открыл застекленную входную дверь и оказался в крохотном коридорчике. Вторая дверь, из стали и армированного стекла, была надежно заперта. Он уверенно нажал кнопку звонка; над звонком висела небольшая медная пластина, на которой было выгравировано “ТОХОКУ-НОДОДЗЁ”.
— Что вам угодно? — послышался металлический голос из громкоговорителя, закрытого овальной декоративной решеткой.
— Я хочу записаться в зал, — сказал человек в темных очках и взялся за рукоятку внутренней двери.
— Пожалуйста, поднимитесь на второй этаж и сверните налево — до конца.
Зазвенел сигнал, и он открыл дверь.
В нос ударил едкий запах пота, а вместе с тем здесь пахло, как почудилось ему, напряжением и страхом. Впервые в этом городе он почувствовал себя как дома, но тут же с презрением отбросил расслабляющее чувство. Быстро и бесшумно человек поднимался по устланной ковром лестнице.
Терри Танака разговаривал по телефону с Винсентом, когда к нему подошла Эйлин. Увидев выражение ее глаз, он попросил Винсента подождать, прикрыл трубку ладонью и спросил:
— Что случилось, Эй?
— Там пришел человек — он хочет сегодня заниматься.
— Да? Прекрасно, запиши его.
— Мне кажется, тебе лучше заняться этим самому.
— Но почему? В чем дело?
— Ну, во-первых, он хочет говорить с тобой. А во-вторых, я видела как он ходит — он не новичок. — Терри улыбнулся.
— Вот видишь, как растет наша слава? Та статья в газете здорово помогла. — Эйлин не отвечала, и он спросил: — Ты что-то недоговариваешь?
Она покачала головой.
— От этого парня меня в дрожь бросает. Его глаза... — Эйлин пожала плечами. — Не знаю. Но все равно, поговори с ним сам.
— Ладно, предложи ему пока чашку чая. Я сейчас приду. Она кивнула и виновато улыбнулась.
— Что там у тебя? — послышался в трубке голос Винсента. — Ничего особенного. Похоже, один клиент своим видом напугал Эйлин.
— Как у нее дела?
— Отлично.
— А у вас двоих?
— Ты же знаешь. Пока все без изменений. — Терри негромко рассмеялся. — Жду, пока она скажет “да”. Я уже столько раз становился на колени, что протер четыре пары приличных брюк.
Винсент захохотал.
— Значит, сегодня мы обедаем вместе?
— Конечно. Только не очень поздно — вечером я встречаюсь с Эйлин.
— Разумеется. Просто я хочу спросить тебя кое о чем. Ник тоже собирался прийти, но...
— Да? Как он там? Он звонил мне перед тем, как рванул на побережье. Он что — все лето там дурака валял?
— Да, — смеясь ответил Винсент. — Пока я за него не взялся. Кстати, у него новая девушка.
— Хорошо, — заметил Терри. — Пора бы уже. Ведь он все еще не порвал с прошлым?
— Похоже. — Винсент хорошо знал, что имел в виду Терри. — Ник передает привет — тебе и Эй. Он как-нибудь к вам заглянет.
— Это здорово. Послушай, если я немедленно не вмешаюсь, мой новый клиент наверняка откусит Эйлин голову. Встретимся в семь. Пока.
Он положил трубку и вышел из кабинета — ему не терпелось посмотреть наконец на загадочного посетителя.
С приходом Терри, Эйлин Окура почувствовала себя увереннее. Две вещи поразили ее в этом посетителе. Во-первых, она не слышала, как он вошел. Во-вторых — необычное выражение его лица. Он стоял совершенно неподвижно, со спортивной сумкой на спине и солнечными очками в правой руке. Его лицо и руки были неестественно белыми для азиата, словно здесь кожа изменила свой цвет после какого-то несчастного случая, но в расстегнутом вороте рубашки виднелась кожа потемнее. Впрочем, больше всего Эйлин поразили его глаза. Они казались совершенно неживыми, точно черные камешки в стоячей воде; в них не было и следа хоть каких-то чувств; они смотрели на нее холодным взглядом, как на подопытное животное, уложенное на стерильный столик и готовое к вскрытию. Эйлин ежилась, будто ее обдало ледяным душем.
— Ватаси-ни нани-ка го-ё дэс ка? — обратился Терри к посетителю. — Чем могу быть пoлeзeн?
— Аната-га коно додзе-но масута дэс ка? Вы хозяин этого зала?
Терри, казалось, не замечал вопиющей невежливости собеседника с точки зрения японского этикета. — Со дэё. Да.
— Коко-дэ, рэнсю-сасэтэ итадакитай но дэс га. Я хочу позаниматься.
— Да, конечно. Какие дисциплины вас интересуют?
— Айкидо, каратэ, кэндзюцу.
— С айкидо и каратэ нет никаких проблем; что касается кэндзюцу, боюсь, не смогу вам помочь — мой инструктор уехал в отпуск.
— А вы сами?
— Я? Но я уже давно не тренирую.
— Меня не надо ничему учить. Просто поработайте со мной в течение часа.
— Я...
— Это лучше, чем перебирать бумажки.
— Верно. Меня зовут Терри Танака. А вас?
— Хидэёси. Терри кивнул.
— Хорошо. Мисс Окура даст вам заполнить необходимые документы. Оплата — сорок долларов в час.
Посетитель ответил коротким наклоном головы. Терри ожидал увидеть бумажник с туристскими чеками; вместо этого, клиент достал из кармана брюк пачку денег и отсчитал шесть двадцатидолларовых купюр.
— Пожалуйста, распишитесь вот здесь, — попросил Терри. Потом показал на маленькую дверь в дальнем конце комнаты:
— Там вы сможете переодеться. У вас есть свой костюм?
— Да.
— Отлично. Зал — додзе — расположен этажом выше. С чего вы хотите начать?
— Решайте сами — пусть это будет для меня сюрпризом, — бросил Хидэёси на ходу и скрылся в раздевалке.
Терри повернулся к Эйлин и заметил, как она смотрит вслед Хидэёси. Сквозь высокие узкие окна, прикрытые шторами, струился мягкий рассеянный свет, матовыми пятнами ложась на ее теплую кожу. “Она очень стройная и грациозная, — подумал он. — Бледная балерина, готовая исполнить свою часть трудного па-де-де”.
— Кто он? — В этой комнате с высоким потолком голос Эйлин звучал как шепот. Над их головами слышались тяжелые удары о половицы.
Терри пожал плечами; он был высокого роста, широкий в плечах и узкий в талии и бедрах; на плоском широкоскулом лице светились угольно-черные глаза.
