законами и миропорядком. Все филлинские властители тоже давным-давно научились жить с банками в мире и взаимном уважении, но не доверяли им. А Кирстен – меньше всех.
– Очень сожалею, господин президент, но ваше предложение вряд ли может быть принято, – наконец сказал банкир. – Мы весьма высоко ценим то, что вы предупредили нас за трое суток до вторжения пришельцев, и готовы оказать вам любую равноценную услугу. Но, увы. Банки «тридцатки» никогда не одолжат деньги ни одному правительству на Филлине. Это один из наших фундаментальных принципов.
– Настоящий бизнесмен должен уметь вовремя вспоминать о своих принципах и так же вовремя о них забывать, – усмехнулся Кирстен.
– Господин президент, я могу понять вас. Но ничего не могу поделать. Сколько лет существует ваша Гордана? Чуть больше двухсот. А наша организация насчитывает свыше двух с половиной тысячелетий. Самые старые ее члены хранят у себя анналы тех времен, когда на Западный континент еще не ступала нога человека, а Приморье было варварской периферией тогдашнего цивилизованного мира. За две с половиной тысячи лет произошло очень много различных событий, господин президент. Но мы смогли пережить их и потому, что вот уже двадцать пять веков неукоснительно придерживаемся наших принципов. И один из них – никогда, ни при каких обстоятельствах, не иметь дела ни с какими государственными властями. Мы обязаны быть абсолютно нейтральными. Иначе нам не смогут доверять. Мы готовы помогать беженцам, мы им уже помогаем и можем расширить объемы нашей помощи. Но мы не можем поступиться нашими принципами.
– Я очень ценю вашу помощь, – наклонил голову Кирстен. – Но вы сами понимаете, что одной благотворительностью невозможно решить все стоящие перед нами проблемы. Если вы не можете выделить деньги непосредственно мне, я могу предложить вам другой вариант. Гордана готова предоставить «большой тридцатке» земли в Западном Крае. В пользование, долгосрочную аренду, концессию – как вам будет угодно. На этих землях поселятся беженцы – тридцать миллионов активных, квалифицированных, образованных людей с Восточного континента. Вы поможете им встать на ноги, освоить территорию, построить города, заводы и железные дороги. Все ваши первоначальные вложения многократно окупятся.
Маленький человечек молчал не меньше минуты.
– Вы, признаться, поставили меня в тупик, господин президент. Такое предложение слишком ново для нас. Мы раньше никогда не занимались подобными вещами.
– Но вам так или иначе придется осваивать что-то новое. Пришельцы – это надолго. Приморья больше нет, Заморья – считайте, тоже, от Кольца останется жалкий огрызок. Вы теряете большую часть бизнеса, не так ли? А более щедрого предложения, чем мое, вы не получите больше ни от кого в этом мире.
Эмиссар чуть-чуть, совсем незаметно поморщился. Президент говорит, бесспорно, вполне дельные вещи. Но как он груб и прямолинеен! Для лидера демократического государства это существенный недостаток, весьма существенный недостаток...
– Не могу вам сейчас сказать ни да, ни нет, господин президент. Мы будем обсуждать ваше предложение и, может быть, примем его. Но не ждите от нас быстрого решения. К сожалению, за все надо платить. И за наше долголетие и устойчивость мы вынуждены расплачиваться крайней консервативностью. Понимаю, что время не ждет, но в ближайшие несколько недель наше участие в судьбах беженцев будет ограничиваться, как вы сказали, благотворительностью.
– Но и это – огромная помощь для нас, – вежливо заявил Кирстен. – В таком случае, не могли бы вы оказать небольшую услугу лично для меня? Нет, нет, речь идет не о деньгах. Просто в ближайшее время мне понадобятся хорошие управленческие кадры. Много людей с опытом управления банками и корпорациями на всех уровнях – от отдела продаж до дирекции. Я знаю, у вас после эвакуации хватает безработных сотрудников. И не могли бы вы мне их, так сказать, одолжить? Годика, так, примерно, на два или три? Надеюсь, ответ на эту небольшую просьбу не займет у вашей организации так много времени?
– О, нет. Думаю, мы сможем оказать вам эту услугу. Очень рад, что вы проявили участие к нашим людям. Полагаю, все будет решено в течение месяца. Вас это устроит?
– Да, конечно. Весьма благодарен...
Пройдя в свою комнату, маленький банкир торопливо достал из своего чемоданчика мобильный телефон – точь-в-точь такой же, как у Лёрида Кирстена. Неуклюже нажимая кнопки, он набрал номер.
– Гас, это я. Срочно отправляй людей на биржу. Пусть они быстро, но тихо, не привлекая внимания, начинают скупать акции строительных компаний и сталелитейных заводов... Да, в Гордане скоро начнется очень много больших строек...
Закончив инструктаж, банкир спрятал телефон обратно в чемоданчик и удовлетворенно улыбнулся. Что бы там ни думал президент Кирстен, а в этом мире все всегда решали, решают и будут решать деньги.
– Нет, деньги решают далеко не все. Хотя от них я не откажусь, – сидящий напротив Сеймора Скэба совершенно седой человек с жестким волевым лицом и холодными глазами слегка усмехнулся. – Мне нужно два миллиона. На один я не соглашусь. И не уговаривайте.
– И не подумаю, – так же холодно улыбнулся в ответ Скэб. – Президент не торгуется. Но для начала я хочу знать, какой товар вы хотите продать ему за эту сумму.
– Я продаю лично господина Дилера Стайса. За два миллиона брасов. Золотом.
– После восемнадцати лет верной службы? Что же заставило вас так радикально… поменять сторону?
Начальник охраны миллиардера Дилера Стайса, бывший баргандский полковник Круэвон, выдал еще одну холодную улыбку.
– Мне приходилось хранить ему верность. В ту войну я был командиром отряда «чистильщиков», и у вилкандцев накопились ко мне… некоторые претензии. Но Вилканда больше нет. Так что, с этого крючка я снялся.
– Зато остались другие, не так ли? Мне, как и вам, известно, что два предыдущих начальника охраны господина Стайса занимали этот пост по пять лет. И отнюдь не на пенсию уходили. А вы догуливаете четвертый год.
– Что же, все верно, – полковник Круэвон умел держать удар. – Мне уже за шестьдесят, а в таком возрасте начинаешь задумываться о спокойной и обеспеченной старости. Поэтому я и пришел к вам, а не к
