шкурки от бананов, которые Мардж не успела убрать, – единственное, что нарушало безупречный порядок. То, что я назвал клеткой, не было ею в собственном смысле слова: это была перегородка из досок, прибитых гвоздями к полу и потолку. Между перегородкой и стеной оставалось пространство приблизительно в один метр. Площадь клетки составляла около двух квадратных метров. Там было тесновато для такого крупного животного» но Хоги говорил, что он не собирался долго держать Сыози взаперти. Она должна была там ночевать в тот период, когда он намеревался заниматься дрессировкой.
Изучив пространство за дверцей, я понял одну вещь, которая сняла у меня камень с души: не нужно было обладать нечеловеческой силой, чтобы сорвать замок. Дело значительно облегчалось именно потому, что расстояние между стеной и перегородкой составляло всего один метр. Если бы некто, находящийся в клетке, уперся плечами в стену, а ногами в дверцу, то достаточно было сделать незначительное усилие, чтобы сорвать винты. Даже ребенок одного роста с Сьюзи был бы на это способен, если бы у него хватило ума действовать йогами. А для обезьяны столь же естественно действовать ногами, как и руками. Кто-то открыл дверь фургона, и я обернулся. На пороге стоял Хоги.
– Привет, ребята! Держу пари, что у вас возникла та же мысль, что и у меня. Вы искали ее здесь?.
– Я было подумал, что она прячется где-то в фургоне, но она действительно сбежала. Замок на двери сломан.
– Именно поэтому я не стал здесь искать. Но потом подумал, что, может быть, она пришла обратно. Она могла побродить на воле, а потом испугаться и вернуться домой. Давайте посмотрим!
Мы помогли ему обшарить все шкафы, заглянули во все углы: шимпанзе в фургоне не было.
Затем Хоги предложил нам выпить, и Эстелла охотно согласилась. Согласился и я. Пока Хоги наполнял стаканы, я вышел с зажженным фонарем и посмотрел под фургон, вокруг него и даже слазил на крышу. Мне хотелось быть полностью уверенным, что Сьюзи здесь нет. Мы выпили по стаканчику, и я отдал Хоги ключи от его машины. А потом показал ему, как, по моим догадкам, Сьюзи ухитрилась открыть дверцу клетки. Он согласно кивал:
– Она меня провела. Я об этом даже не подумал. Когда я навешивал замок, то для верности попробовал сорвать его с внешней стороны. Но у меня ничего не вышло. – Он с досадой пожал плечами: – Ну, теперь поздно об этом рассуждать. Мне кажется, что полчаса давно прешли. Пойдем посмотрим, как там дела у остальных.
Когда мы пришли на общий сбор, то оказалось, что к нам присоединилась еще целая дюжина добровольных помощников. Но никто не нашел даже следа Сьюзи. Мы опять разошлись, чтобы сделать еще одну попытку, но и она окончилась провалом. Было уже больше трех часов ночи. Хоги сказал, что обезьяна наверняка убежала в лес. Поскольку до рассвета оставалось всего два часа, он решил не ложиться и продолжить поиски с рассветом. Мы с дядей Эмом предложили ему свою помощь, так же как и Кэри. Эстелла пожаловалась, что падает с ног от усталости. Хоти я Мардж пришлось отвезти ее в отель на машине. Потом дядя Эм, Кэри и я вернулись в фургон Кэри. Дверь все еще была закрыта изнутри. Кэри начал колотить в нее изо всех сил и громко звать Моута, но никто не отзывался. Однако в фургоне горел свет. Как мы ни старались, нам ничего не удалось разглядеть через замочную скважину. Тоща я обошел фургон и заглянул в окно. Карлик лежал на полу около кровати, широко раскинув маленькие ручки. Сначала я страшно испугался, но потом у меня отлегло от сердца: я увидел, что он слетка ворочает головой, словно пытаясь ее приподнять. Я вернулся и все рассказал Кэри.
– Чертов идиот! – выругался Кэри. – Что ж, видно, придется ломать!
Поскольку это была его дверь, мы предоставили ему возможность взломать ее самому.
Внутри атмосфера была как на винном заводе. Полупустая бутылка виски валялась рядом с карликом. Значительная часть ее содержимого разлилась по полу. Мы обошли лужу, дядя Эм склонился над Моутом, а Ли раскрыл все окна. Все задвижки были предусмотрительно заперты.
– Он смертельно пьян, и ничего больше, – констатировал дядя Эм. Потом он поднял карлика и переложил его на кровать.
– Он явно чего-то боялся, – заметил я.
Потом мы разлили по стаканам жалкие остатки виски, которые еще плескались в бутылке, и выпили каждый не более наперстка. Кэри вытащил колоду карт; по его словам, она еще не была крапленой, и мы, дожидаясь возвращения Хоги и Мардж, начали играть в рамми по пять центов за партию. Все равно Кэри выиграл у каждого из нас по доллару, хотя карты были честными. Я помню, что он отказывался сдавать:
– Нет уж! При ставке в пять центов я буду жульничать, как последний скот, хотя бы из спортивного интереса! Если бы мы играли по-крупному, тогда, пожалуй, я постарался бы вести честную игру!
Дядя Эм широко улыбнулся:
– А если бы с нами играл какой-нибудь дурень со стороны?
– В таком случае это уже не было бы игрой, – ответил Кэри.
Хоги и Мардж вернулись, когда забрезжил рассвет.
Мардж немного успокоилась и выглядела гораздо лучше, а у Хоги глаза были здорово красными. Я вспомнил, что он ездил в Милуоки – ему нужно было уладить некоторые формальности нашего пребывания на тамошней ярмарке.
Вероятно, он не спал еще и всю предыдущую ночь, потому что ему обязательно нужно было вернуться. Скорее всего, он не спал двое суток, а именно с того момента, как ярмарка покинула Саут-Бенд.
Мы подождали, пока окончательно рассветет, и вчетвером прочесали несколько акров леса. Это заняло у нас два часа. Мы старались на совесть ив конце концов пришли к выводу, что Сьюзи в лесу нет.
Нам всем уже давно хотелось спать, да и голод давал о себе знать. Поскольку палатка, торговавшая съестным, еще не открылась, Хоги повел нас всех в ресторан, где мы и позавтракали.
Я опять позвонил в полицию и узнал, что пока никто не сообщал о беспризорной обезьяне. Потом мы вернулись на ярмарку. Там все было спокойно. Казалось, мы уже ничего не могли больше предпринять.
– Она ушла с ярмарочной площади, – сказал Хоти. – Но и в лесу ее нет. Может быть, она забилась в какой-нибудь гараж или еще куда-нибудь. Вполне вероятно, что ее уже нет в живых. Но ведь мы не можем
