подобрался, — ты хочешь сказать, что у нас тут бомбисты завелись?
— Ну, бомбисты, или нет, это мы поймём после осмотра, — Ня была деловита и собрана, — хотя концентрация вещества в воздухе исчезающе мала, и это может означать одно из двух…
— И что же это может быть? — мне действительно это было интересно.
Вы знаете, сам по себе реактор, даже без мин, заложенных поблизости, и так является источником повышенной опасности, а уж если и мины…
— Самый безобидный вариант, — волновалась, волновалась наша киска, хоть и старалась выглядеть спокойной, — это через вентиляцию принесло одну-две молекулы из какой-нибудь раздевалки, где сотрудники полигона переодеваются.
— И насколько этот вариант вероятен? — поинтересовался я.
— Он наиболее вероятный, но другой вариант исключать всё равно нельзя, сколь бы ни была мала вероятность его реализации, — ответила Ня.
— И что это за такой нехороший вариант? — спросил я, а внутри крепла уверенность, что именно по этому маловероятному варианту и будут разворачиваться дальнейшие события. Чуйка.
— Кто-то заложил в машинном зале бомбу, — просто и без затей обрисовала Ня эту вероятность, — но сама взрывчатка очень хорошо загерметезирована, и потому в воздухе оказались лишь малые крохи.
— Что делать будем? — я примерно представлял, что надо в этом случае делать, но хотел посмотреть, что будет предпринимать Ня. Она, всё таки у нас безопасностью сравнительно недавно занимается.
— Сейчас, если следовать инструкции, надо заглушить реактор, — сказала Ня озабоченно, — и я, Андр, склонна этим инструкциям следовать. Сейчас мои ребята проследят, чтобы электрики перекинули нагрузку на резервные генераторы, а потом и заглушим подозрительный реактор.
— Разумно, — согласился я, — но, предположим, заглушили мы его, а дальше что?
— А дальше будем обыскивать и машинный зал, и весь комплекс помещений, к нему прилегающих, — Ня немного сморщилась, — сейчас и собачку приведут, чтобы нюхала, — собак она не любила, это у них, у икати, расовое.
Но, будучи профессионалом, она прекрасно знала, что не всякий анализатор сравнится с нюхом тренированной собаки-нюхача, бесчисленные поколения предков которой занимались только тем, что искали запахи всяких нежелательных веществ.
— А сапёров оповестили?
— Обижаешь, начальник, — улыбнулась кошкодевочка, — первым делом я именно сапёров и попинала. Они же, пока свои скорлупки наденут, пока включат своих роботов, так времени пройдёт изрядно.
— Это да, — сапёрам, действительно, требовалось время, чтобы подготовиться к работе. Потому, что работа сложная. Каждый сапёр в жизни ошибается дважды. Первый раз, когда выбирает профессию, ну а второй…
— Если собачка что унюхает, тогда уже дело за взрывотехниками, — вздохнула Ня.
— Ну, я не сильно помешаю, если останусь тут и буду наблюдать за происходящим? — поинтересовался я у хозяйки бункера.
— Думаю, что не особенно, — Ня задумчиво на меня посмотрела, — так что, присаживайся, вот тебе инфопанель, вот тебе пульт управления, — ведь разберёшься же?
— Ну, думаю да, — хмыкнул я, — тут, вроде как ничего запредельно сложного нету.
— Ну и здорово, — сказала Ня, и направилась к двери, — а я пойду, проконтролирую на месте, как ребята с этим разбираться будут.
До сих пор никак не привыкну, что я начальник. С трудом сдерживаю порывы подорваться и броситься в гущу событий, вместо того, что бы сидеть и ждать докладов, как это полагается настоящему руководителю.
Но, раз Ня оставила меня тут, то будем отрабатывать начальственное поведение, то есть сидеть на попе ровно и наблюдать, как подчинённые превозмогают.
Ня мне даже бутылку красного сухого оставила. Бокалы были в шкафу, а минут через пять, как икати меня покинула, в помещение смущённо заглянула веснушчатая мордаха одной из её подчинённых, и, очаровательно стесняясь, объявила, что начальница поручила снабдить меня сыром.
Я сказал, что ничего против сыра не имею. Девчонка поставила передо мной блюдо с сырной нарезкой, и удалилась, играя ягодицами, туго обтянутыми форменной юбкой. Приятно посмотреть, да…
Ну, чтож, вино налито, сыр в пределах досягаемости… Теперь будем посмотреть, как моя доблестная СБ справляется с нештатной ситуацией. При этом где-то в закоулках мозга присутствовала мыслишка о том, что надо быть готовым к тому, чтобы непосредственно принимать участие в событиях.
Собака зашлась громким лаем. А поскольку звук тут был качественным, мне показалось, что лает она непосредственно рядом со мной. Чуть в кресле не подпрыгнул… Да, нервишки ни к чёрту, надо в отпуск…
Лаяла она на большой металлический контейнер, стоящий у стенки. А я помню, что согласно плана именно за этой стенкой находится стабилизационный блок, входящий в перечень критически-важного оборудования.
То есть, если его функционирование будет нарушено, реактор может пойти в разнос и закончится всё может очень даже нехорошо.
С трудом подавив в себе порыв вскочить и бежать туда, я поёрзал в кресле и продолжил наблюдение.
Ня сказала собаководу, что он может быть пока свободен, а сама по коммуникатору вызвала взрывотехника.
Специалист по разминированию прибыл почти сразу же. Он был облачён в тяжёлый специализированный ИМД. И одной рукой тянул за собой небольшую антигравитационную платформу, на которой теснились различные футляры, коробки и кейсы, в которых, по всей видимости, у него была необходимая для работы аппаратура.
Ня указала ему на ящик, обнюхивание которого и вывело из себя собачку-нюхача, и взрывотехник начал неторопясь сгружать свой инвентарь и приводить его в рабочее состояние.
Я, попивая вино, продолжал наблюдение. Пока всё происходило штатно, действия производились в порядке, предусмотренном различными наставлениями. В общем, ничто не предвещало.
Следующие пол-часа сапёр колдовал со своими приборами, нежно ласкал закованными в композитные перчатки руками этот самый взрывоопасный ящик и многозначительно морщил лоб.
И, наконец, откинув в сторону тяжёлую крышку, быстро наклонился к ящику, и начал что-то крутить уже внутри.
Минут через пять он вынырнул оттуда, и доложил Ня, что ящик под завязку набит взрывчатым веществом, причём, из его доклада следовало, что вещество это было изготовлено кустарным способом из общедоступных материалов.
Взрывной механизм он обезвредил, и, в доказательство этих своих слов, покрутил перед носом у начальницы какими-то железячками и проволочками.
Я уже было подумал, что самое интересное позади, но последующие события показали мне, как наивен был я, предполагая, что всё обошлось.
В помещение вошёл охранник. Я его узнал, это был тот самый странно-спокойный товарищ, которого мы отметили при найме на работу. Я даже его фамилию вспомнил — Простецов.
Взгляд
