под руку красавице, которая в своей ненависти уподобляется мегере», – подумал Николаи, встретившись с ее красноречивым взглядом.
– Что же было дальше? – спросил он заинтересованно. – Где сейчас этот шпион?
– Я застрелила эту мразь, – ответила Шрагмюллер, брезгливо поморщившись, и неуловимым взмахом руки, по-женски кокетливо, поправила прядь волос, закрывающую ее крупный, белый лоб.
5
На следующий день, ближе познакомившись с преподавателями и офицерами разведцентра, Николаи с удивлением обнаружил, что здесь, словно в отдельном государстве, существуют свои законы, свой суд и свои наказания за неисполнения этих законов. Есть здесь и свои палачи, которые приводят решение суда в исполнение. Правда, палачи эти не машут топорами, но казнь, которую они исполняют, намного страшнее гильотины. «Фрау Доктор» требовала от будущих шпионов лояльности, искренности и добросовестности. Для законопослушных и результативных агентов она не жалела ни наград, ни денег, но если в ком-либо сомневалась, то тот был обречен. Чаще всего человека, не оправдавшего доверия, отправляли с обманчиво простым заданием на вражескую территорию. Однако, когда агент оказывался на земле противника, англо-французская контрразведка каким-то образом обязательно узнавала о прибытии «нежелательной персоны». Улики у этой «персоны» всегда бывали просто убийственными, в буквальном смысле этого слова. Не один десяток не оправдавших доверие «фрау Доктор» выпускников школы были повешены или расстреляны французами по закону военного времени.
Лейтенант Шрагмюллер зорко следила за своими агентами, и, когда, кто-то из них забывался и окунался, например, в разгульную жизнь Парижа, связавшись с куртизанкой или танцовщицей, то через некоторое время он внезапно сталкивался с незнакомцем, который предостерегающе говорил ему всего лишь одну фразу: «Вы забыли советы фрау». Этого было достаточно для того, чтобы ее бывший питомец напряженной и плодотворной работой старался загладить свою вольную или невольную вину.
А когда однажды один из выпускников Антверпенской разведшколы был арестован британской контрразведкой, он с радостью отправился в тюрьму, признавшись, что английская тюрьма теперь для него – единственное место, где он может укрыться от «фрау Доктор».
Лейтенант Шрагмюллер никогда и ни от кого не скрывала провалов своих агентов, а наоборот, на занятиях широко рекламировала их, вбивая в сознание своих подопечных, что над их головами постоянно висит карающий меч возмездия, который может опуститься даже из-за малейшего подозрения в предательстве интересов великой Германии.
Все это не могло не отразиться на результатах деятельности Антверпенской разведшколы. Агентурная сеть, развернутая «фрау Доктор» от Булони до Парижа и от Парижа – до швейцарской границы, работала довольно оперативно и результативно. Некоторые ее наиболее опытные агенты перебрались через Ла-Манш и начали поставлять необходимую информацию из Лондона и британских портов, где размещался флот Ее Величества. Все это стало возможным и благодаря тому, что Шрагмюллер, вместо вербовки крупных фигур, сделала ставку на людей непримечательных, но имеющих способность к разведывательной работе.
Николаи знал, что формировать свою команду «фрау Доктор» начала с французских дезертиров, укрывавшихся в нейтральной Швейцарии. После двух-трехнедельной подготовки их снабжали фальшивыми отпускными удостоверениями и засылали на тыловые железнодорожные узлы неприятеля, где они должны были знакомиться с солдатами, выведывать у них информацию и склонять к дезертирству. Видя малую результативность таких агентов, лейтенант Шрагмюллер не раз обращалась к своему шефу с глубоко обдуманными и достаточно эффективными предложениями по подготовке настоящих профессионалов разведки.
Николаи, несмотря на возражение начальника Полевого Генерального штаба Фалькенгайна, все-таки уговорил его увеличить срок подготовки разведчиков более чем в два раза. Кроме того, для поощрения работы агентов были выделены дополнительные средства, из-за чего у него вышел нелицеприятный разговор с самим кайзером, который, как скупой рыцарь, вел счет каждому пфеннигу, идущему на войну.
Все эти преобразования, произошедшие в Антверпенской разведшколе в последнее время, не могли не сказаться и на качестве агентурной информации, которой Полевой Генеральный штаб в последнее время доверял зачастую больше, чем документам и докладам, поступавшим из Управления военной разведки. Это во многом и послужило слишком частым обращениям к «фрау Доктор» для перепроверки данных, поступающих от военных разведчиков. А видимые успехи деятельности школы, скорее всего, и послужили причиной возникновения неимоверно страшных, чудовищных легенд, к которым, как выяснил Николаи, в какой-то мере была причастна и военная разведка. Памятуя об этом, он не стал больше копаться в грязном белье легенд и домыслов, которыми обросла школа за время руководства ею лейтенантом и, слегка пожурив «железную» Элизабет (так он про себя назвал Шрагмюллер) за излишнюю жестокость, порекомендовал ей, по возможности, не конфликтовать со штабными. А в непредвиденных случаях обращаться к нему лично. Закончив с облегченным вздохом эту довольно неблаговидную для себя миссию, Николаи сразу же перешел к следующему вопросу:
– Как вы, наверное, поняли, Элизабет, я пробыл в вашей школе два дня совсем не для того, чтобы ее инспектировать. Для меня важно одно: насколько уверенно и твердо я могу положиться на донесение вашей агентурной сети. Судя по тому, что я здесь увидел и услышал, деятельность большинства ваших питомцев заслуживает не только заслуженной похвалы, но и наград.
Впервые услышав из уст Николаи свое имя, лейтенант на мгновение смутилась, но поняв, что этот факт огромного к ней доверия, не только со стороны обер-разведчика Германии, но и высшего командования, дорогого стоит, подняла на подполковника свои прекрасные, полные искренней благодарности глаза.
– Я рада служить великой Германии, – воскликнула она, – и готова всей своей дальнейшей работой оправдать ваше доверие!
– Я это знал всегда и потому хочу задать вам вопрос, от которого может зависеть не только ваше и мое будущее, но и, возможно, ход войны. Вы в полной мере уверены в том, что англо-французские войска не планируют решительного наступления на Западном фронте?
Шрагмюллер задумалась и, подойдя к оперативной карте Западного театра военных действий, висящей на стене, резко отдернула шторки. Карта Франции была испещрена какими-то кружочками, черточками и стрелками.
Бросив взгляд на паутину, опутавшую ближние и глубокие тылы англо-французской армии, Элизабет твердо заявила:
– Я вполне уверена в том, что противник в ближайшие полгода не изменит своей тактики позиционной войны, хотя возможна операция местного значения по выпрямлению линии фронта в районе Сен-Мейля. По информации моих агентов, французы создают на этом участке фронта запасы боеприпасов, техники и продовольствия. Я уже проинформировала об этом шефа аналитического отдела Генштаба. Он заверил меня, что перепроверит эти данные в Управлении военной разведки. Так что можете уточнить это в Генштабе.
– Вы полностью уверены в своих выводах? – переспросил Николаи, любуясь стройной фигурой Элизабет, стоявшей у карты.
– Да, господин подполковник, можете полностью на меня положиться, – промолвила Шрагмюллер, поворачиваясь к
