Валяйте. Сажайте в камеру. Надеюсь, в подтверждение моей невиновности примут тот факт, что если нынче ночью эта тварь кого-нибудь сожрёт, я тут определённо буду ни при чём?
Чернокнижника увели, а спустя примерно час стражник, посланный к молочнице, вернулся и подтвердил, что в последний месяц Фауст был дома, и каждое утро забирал свой кувшин с молоком, исправно расплачиваясь за покупку. Иржи с Максимом в это время упражнялись в фехтовании: капрал объяснял базовые принципы защиты и нападения, младший страж внимательно слушал, а потом повторял за Шусталом показанные тем движения.
— Пан капрал! Пан Резанов! — у деревянной изгороди, который была обнесена площадка для фехтования, появился одноглазый ординарец. Его, как уже успел узнать у приятеля Макс, звали Войтех Чех. — Пан командор вызывает. Вместе с арестантом.
Фауст, как ни старался, не мог скрыть некоторого самодовольства при виде нахмуренного и явно неудовлетворённого розысками командора.
— Молочница подтвердила ваши слова, — сказал рыцарь.
— Я другого и не ждал.
— Не зарывайтесь. Я бы мог вас упрятать на двадцать дней — за пальбу и за оскорбления при исполнении. Но не буду. Однако настоятельно рекомендую в ближайшее время город не покидать.
— Конечно. Запрусь как следует, и буду молиться, чтобы ваш упырь ко мне не вломился, — саркастически заметил Фауст.
— Резанов. Проводите арестанта до наружной двери и возвращайтесь, — Брунцвик посмотрел на Иржи. — Вы, капрал Шустал, останьтесь. Ах да! Пан Фауст, приношу вам свои извинения за ошибочное задержание.
Максим отвёл чернокнижника вниз, но на пороге кордегардии тот вдруг обернулся к сопровождающему и сказал:
— Вы не чех.
— И что?
— И даже не здешний. Откуда вы?
— Это вас не касается, пан Фауст.
— Как знать, как знать… — задумчиво отозвался чернокнижник. Потом с заговорщицким видом наклонился к парню и вполголоса произнёс:
— Вот что я вам скажу, молодой человек. Меньше доверяйте тому, что вам говорят, или что вы, как вам кажется, наверняка знаете. В Золотой Праге иной раз вещи и люди меняются в мгновение ока.
С этими словами он снова гордо вскинул подбородок и, уперев правую руку в бок, вальяжно сошёл вниз по ступеням. Макс проводил взглядом чёрную фигуру, пока она не скрылась за перекрёстком, и вернулся в кабинет Брунцвика.
— Вы что, до дома его отводили? — проворчал рыцарь.
— Прошу прощения, пан командор.
— Сегодня ночью вы, Резанов, заступаете на пост на кладбище Святого Креста.
— Разрешите вопрос, пан командор?
— Разрешаю.
— Это наказание?
— Это поощрение. Раз уж вы у нас из молодых да ранний, не вижу препятствий к тому, чтобы применить ваши таланты с пользой.
— Разрешите ещё вопрос, пан командор?
Брунцвик тяжело вздохнул, показывая, что начинает терять терпение.
— Да?
— Мы действительно имеем дело с упырём?
— Если верить рабби Лёву, мы имеем дело с ламией. Днём это существо принимает обличье запаршивевшей кошки, ночью — прекрасной женщины. Ламия обладает огромной силой воли, подавляющей любое сопротивление. Ей достаточно установить с жертвой зрительный контакт, чтобы та полностью подчинилась и дала преспокойно себя съесть.
— Мы с рабби осматривали камни, они были тёплые…
— Он говорил. Значит, это очень голодная ламия — она вернулась к телам, собираясь поживиться ещё и мясом, но их уже унесли. Отсюда можно предположить, что она всё ещё не собралась с силами и, скорее всего, только недавно пробудилась от спячки.
— То есть это всё-таки может быть здешний кровопивец? Кто-то, давным-давно похороненный на кладбище?
— В освящённой земле? Вы в своём уме, Резанов? Её гроб точно доставили туда, причём совсем недавно, и он должен быть где-то на поверхности. Ищите в склепах, в зарослях. С вами пойдёт десятка капрала Шустала, раз уж вы так хорошо сработались, и пан Фишер со своими бойцами. В наружном оцеплении будут дежурить десятки пана Душана, пана Земана, пана Чернова и пана Соботки — на случай, если эта тварь попробует прорваться в город.
Судя по изумлённому взгляду Иржи, Макс сделал вывод, что в эту ночь на кладбище отправляется большая часть ночной вахты. Брунцвик рисковал, но риск этот был осознанным: рыцарь прекрасно понимал, что, несмотря на опасность, которой подвергаются его люди, попадание голодной ламии на улицы было бы в разы опаснее.
— А если она уже в городе?
— На кладбище до сих пор дежурят пан Бубл и пан Дворский. Кроме того, ламия привязана к своему гробу, она хотя бы раз в сутки должна скрываться в нём на час-другой. Так что даже если вы обнаружите пустое убежище — нужно будет лишь подождать возвращения хозяйки.
Глава 10
Вторая вахта
По приказу командора все, кому предстояло отправиться ночью на кладбище, разбрелись по казармам отсыпаться. В этот раз Максим вновь не встретил никого из тех, с кем делил комнату — было похоже, что все они из десяток, либо остававшихся на предстоящую ночь в казарме, либо находившихся сейчас на постах у кладбища и у кордегардии.
На небе теперь появился тоненький, как ниточка, серп молодого месяца, но это не сильно помогло: ночь была тёмной и холодной, месяц то и дело скрывался за набегавшими облаками. Ветер, налетавший неожиданно, резкими порывами, трепал пламя факелов в руках стражников и раздувал полы их плащей.
Макс, закутавшись в одолженный у Шустала плащ, шагал вместе со всеми, стараясь отогнать от себя мысли о том, что их ждёт на старом погосте. Что-то подсказывало парню, что в этот раз никакими обманками дело не обойдётся: клыки, когти, или что там пустит в ход ламия, будут вполне себе настоящими и осязаемыми.
Младший страж несколько раз искоса поглядывал на капрала. На лице у Иржи читались сосредоточенность и некоторое беспокойство; иногда он доставал из-под кирасы нательный крест и что-то шептал, выискивая глазами месяц в небе. После этого к сосредоточенности и беспокойству добавлялась на некоторое время покорность судьбе — но, похоже, даже Шусталу было не по себе.
— Пан капрал, — тихо позвал Макс.
— А?
— Почему наше оружие светится?
Иржи непонимающе нахмурился — мыслями он был где-то далеко. Потом посмотрел на приятеля с чуть большим интересом:
— Чего вдруг это тебя заинтересовало?
— Да так. Я видел вчера, как выдавали пули мушкетёрам — обычные свинцовые пули. И сегодня с паном Модровым мы стреляли самым настоящим свинцом. Но почему-то мне думается, что
