не помиришься с Жанной.
Я обреченно вздохнула: спорить с другом не хотелось.
— Что-то она сама не торопится мириться. Дуется ещё сама, небось.
После ссоры с Федькой, меня уже неоднократно посещали мысли о том, что и Жанна имеет право обижаться на меня больше, чем мне казалось.
— Не будь идиоткой! Она давно уже поедом себя изъела за то, что тебе сказала!
— А почему тогда не звонит мне? — недоверчиво буркнула я.
— Да потому что боится, что не простишь!
— Правда?
— Ну, конечно, правда!
— Хорошо, тогда поехали нас мирить, — сдалась я.
Федя улыбнулся одним уголком рта и взялся за телефон.
Через час мы уже ехали в нашу с Жанной квартиру. Подруга встретила нас искренней улыбкой, а на меня посмотрела немного смущенно, что ли. Я вымученно улыбнулась ей в ответ. Все это время я хоть и была обижена на нее, но тоже чувствовала себя виноватой. Ничего не объясняя, наехала и ждала от неё адекватной реакции — конечно, она завелась и наговорила лишнего.
— Ну, страдалицы-гордячки, миритесь уже! — Федя подтолкнул нас друг к другу.
— Прости, — хором сказали мы с Жанной, рассмеялись тоже хором и обнялись.
— Я скучала, — сказала я ей.
— И я. Давай больше не будем ссориться, мне так плохо было из-за всего этого.
— Давай.
— Вот и славно, — Федя потер руки, — Ну-с, что у нас есть вкусненького.
— Узнаю вечно голодного друга! Есть чай и заварные пирожные, — Жанна махнула рукой в сторону кухни.
— А погорячительней ничего нет? У нас все-таки праздник, да и вообще — имеем полное право, мы ведь на каникулах! — Жанна на Федькину тираду виновато развела руками. — Ну ладно, у вас есть я! Сейчас сгоняю в магаз, если время еще не подошло к часу икс, и мне продадут алкогольные напитки — празднику быть!
Время было еще детское, и через некоторое время Фёдор вернулся с бутылкой «Мартини», лимонным «Швепсом» и кучей всяких вкусностей, начиная тремя сортами сыра и заканчивая шоколадом. Мы здорово провели вечер, смеясь и разговаривая о всяких пустяках, и совсем не касались темы о причине нашей с Жанной ссоры. Ближе к ночи нам всем троим, захотелось «продолжения банкета», и мы дружно двинули в «Бальтазар». Это был клуб, который негласно считался заведением для представителей нашего с Федькой племени. Туда частенько наведывались и оборотни, и люди, бывало, встречались, но в основном, конечно, посвященные в тайну нашего существования. Несмотря на необычную публику, все вели себя прилично и не выдавали своей сути, но случалось и всякое.
Весело болтая, мы спускались по лестнице, но внезапно путь нам преградила глава местного сплетсовета и гроза нашего подъезда и всея судебной системы Российской Федерации по совместительству. И зарубежом тоже. Гроза, в смысле.
— Добрый вечер, Олимпиада Андреевна! Прекрасно выглядите! — лучезарно заулыбался Федька, оценив, судя по всему, непревзойденное чувство стиля престарелой модницы: раритетный стеганый халат, прекрасно сохранившийся и наверняка представляющий музейную ценность, пустое мусорное ведро, самое обыкновенное, но привносящее колорит в образ пенсионерки, и бигуди под кокетливой голубой газовой косыночкой.
— Здравствуйте, — хором буркнули мы с Жанной. Сегодня мы с ней необычайно синхронно выражаем собственные мысли.
— А, любвеобильная троица! Здравствуйте! Опять сегодня ночь-полночь развлекаться будете? Здесь приличные пожилые люди живут, а ваши регулярные мероприятия всех уже утомили!
— Ну, что вы, Олимпиада Андреевна! Как можно?! — Фёдор, видимо, решил взять на себя полномочия по ведению мирных переговоров с нашим общим врагом.
— Да знаю я вас! Возвращаетесь среди ночи, а потом спать мешаете своим топотом и хохотом. А эта красавица, — обличительно указала пальцем на меня она, — совсем стыд потеряла, что ни день — так новый ухажер! Устроите тут притон, я в полицию заявление напишу. Смотрите, допрыгаетесь! — сурово пообещала она.
Федька сдавленно фыркнул и покосился на меня. Я досадливо поморщилась. Конечно, не упомянуть об увиденном однажды интересном происшествии она не может. И жаждет моих оправданий и подробностей. Вот уж такого удовольствия я ей не доставлю!
— И вам всех благ, приятно было побеседовать, — друг подтолкнул нас с подругой дальше по лестнице, продолжая по-голливудски улыбаться этой грымзе. Мы, не мешкая, бросились к выходу.
— Вот, вешалка старая! Притон! — немедленно возмутилась Жанка, как только мы вышли на улицу. — А с какими ты новыми ухажерами каждый новый день?
— Да видела она, как Ян меня привёз, — махнула рукой я. — Удивительно, что вам никаких предположений по поводу моей хромоты не высказала.
— Тот об… то есть…
— Да-да, тот самый друг Жанниного Филиппа, — гневно зыркнула я на Федьку и, пока Жанка не видит, выразительно покрутила пальцем у виска. Вот ведь балабол!
— Ладно, не грузись! — как ни в чем ни бывало махнул рукой «находка для шпиона». — Я у неё все равно на первом месте среди твоих ухажеров! — успокоил меня он. — И среди твоих, кстати, тоже! — успокоил и Жанну.
— Нет, — отозвалась она, — среди моих, уже не на первом!
— Да хватит уже про ухажеров, поехали! Вот уже и такси ждет.
Прибыв в клуб, Федя сразу отправился охотиться на наивных и одновременно прекрасных девушек, а мы с Жанной уселись за столик.
— Жанн, ты прости меня, я не должна была все это говорить…
— И ты прости. То, что я сказала тебе… В общем, на самом деле, я так не думаю. Не знаю, что на меня нашло… Я ужасная подруга… И думала, что ты меня не простишь после такого.
— Ну, что ты, Жанночка! — коварно улыбнулась я. — Ты моя лучшая подруга, и знаешь обо мне столько, что теперь тебя либо убить, либо — дружить до смерти. Назад дороги нет, — зловещим шёпотом обнадежила её я, а подруга возмущенно пихнула меня в плечо. — А если серьёзно, я знаю, что ты не со зла, — я взяла её за руку. — И забудь об этом.
— Спасибо, что понимаешь, — улыбнулась она и стиснула мои пальцы. — Май, я знаю — ты беспокоишься обо мне и хочешь уберечь от ошибки. Но, правда, не надо, не беспокойся, у нас с Филом всё хорошо, — Жанна наклонилась и прошептала мне на ухо, — по-моему, я влюбилась.
— А он что?
— Я, конечно, точно не знаю о его чувствах, но то, что сейчас между нами происходит… У меня никогда такого не было ни с одним парнем — в общем, я просто счастлива, — на её лице появилась глупая мечтательная улыбка. — Он — тот самый.
— Если тебе хорошо с ним, я рада за вас, — у меня язык не поворачивался сказать ей о том, что он оборотень. Лучше я поговорю с ним — пусть
