я. — Лен, не поверишь, скоро год, как вместе живем, сколько раз вместе спали — но именно спали, кино смотрели и вырубались, но и только.
— Тогда возьми, изнасилуй его и скажи, что как честная женщина ты обязана выйти за него замуж, — заржала уже проснувшаяся Ленка, даже похрюкивая от избытка чувств. — Как маленькая, блин!
— Да иди ты! — засмеялась и я. — Лена… А если бы тебе предложили задать любимому человеку три самых важных вопроса, о чем бы ты спросила? Только не смейся, это серьезно.
Она помолчала.
— Я бы спросила, зачем я ему нужна. Любит ли он меня. Смог бы он убить ради меня… А больше я не могу придумать, честно, Вер.
— Спасибо, — ответила я. — Спасибо, Ленка… Иди досыпай.
— Угу… Звони, я всегда твоя.
В таких вещах никто не подскажет, вот что я понимала. Но я должна была найти этот проклятый вопрос, чтобы Денис не ушел, а он вынужден будет уйти, потому что иначе… Что может случиться, я не представляла.
«Я найду», - твердо решила я и пошла разбираться с бардаком на кухне.
Визг там стоял оглушительный, а вонь — невероятная. Я знала склонность тетушек варить суп черт знает из чего, но недооценивала дурного нрава Дениса. Кажется, он задел локтем кастрюлю, варево вылилось на плиту, прикипело и воняло теперь втрое сильнее, чем раньше.
Первым делом я открыла окно пошире.
— Спасибо, солнце, — сказал Денис и закурил. Я ни разу не видела его с сигаретой! Однако жесты выдавали опытного курильщика, отец был таким, я уж навидалась. — Сам бы встал, да тут не развернуться.
— Что вы варите? — поморщилась я, вспомнив совет Ленки. — В холодильнике и говядина есть, и курица, а это что за дохлятина?
— Голова семги, только с рыбофермы, — поджала губы тетя Люся.
— Позавчерашняя, — фыркнул Денис.
— Ден, пойдем погуляем? — предложила я. — А вы плиту вымойте как следует и проветрите, как закончите с готовкой, хорошо?
Нас проводили обиженным молчанием.
— Погодка не для гуляний, — вздохнул Ден, спрятавшись от дождя под развесистым золотым кленом.
— А будто с тетушками лучше! Хорошо, что ты замки поставил… Они уедут, Ден, очень скоро. А мы пойдем вон… в кабак. Нажремся, придем пьяные, будем песни орать…
Денис помолчал.
— Не переживай так, — сказал он наконец. — Я понимаю, что родня — это важно. Но не всегда нужно. Я не могу иначе это выразить.
— Я поняла, Ден. Тут постоим или правда пойдем в кабачок? Тут есть хороший бар неподалеку.
— Лучше тут побудем. Выпить мы и дома можем.
— Разбавленного портвейна?
— Купим по пути чего-нибудь. Что мы, в собственном доме хорошего вина выпить не можем? — он осекся. — Извини.
— Не извиняйся. Я бы хотела, чтобы этот дом был и твоим тоже.
— Это невозможно, — резко ответил Денис. — Снять комнату у тебя я могу, но не более того. Вера, я предупреждаю, никогда не предлагай мне войти в твой дом. Я войду, но чем это закончится, не берусь предположить. Можешь считать меня чокнутым, но это так. Не рискуй, очень тебя прошу…
Вопрос, вспомнила я. Один-единственный, правильный… Ну как же понять, о чем спросить, чтобы Денис ответил — и остался? Это точно вопрос не про любовь, я чувствовала. Что-то другое…
— Пойдем и выгоним всех, — сказала я, встряхнувшись. — Что я бегаю из собственной квартиры?
Он только фыркнул.
Когда мы вошли, Денис зажал нос, а меня чуть не стошнило. Я вообще чувствительна к запахам, к человеческим тоже. Меня только от Ленки не воротит, да еще от Дена, даже когда он насквозь мокрый после тренировки.
— Вы доварили, я надеюсь?
— Да, садись, Веронька, похлебай супчику, — улыбнулась тетя Люся, и я подавила спазм в горле.
— Нет-нет, спасибо, мы перекусили, — сказала я. — Ден, который час?
— Почти пять.
— Ага… — я снова открыла окно. Что за манера закупориваться наглухо? Я вот не могу без открытого окна даже зимой, Денис, кстати, тоже. — Вы ешьте, ешьте, а то к шести придет жиличка комнату смотреть. Надо бы ее… гм… облагородить.
— Но Вера, мы же…
— Вы вроде бы не бездомные? — сощурилась я. — У вас, тетя Люся, две квартиры, пусть и в Подмосковье, у тебя, Вика, дом на двадцати сотках и опять же квартира… Вы, тетя Дина, живете у внуков, не пропадете. Ну а уж Катя — тем более, но не за мой счет! Помойте за собой посуду, и чтобы к шести тут никого не было, — сменила я тон.
За спиной царило на этот раз возмущенное молчание.
— Это было красиво, — искренне сказал Денис в комнате.
— Ты меня научил.
— Я подсказал.
— Подскажи еще раз. Пожалуйста, — попросила я. — Я не знаю вопроса, Ден. И я страшно боюсь задать не тот. И ты тогда…
— Я не могу, Верка, — честно сказал он. — Я хотел бы дать намек, но не могу. Но я буду терпеть, пока ты не найдешь правильный вопрос. Я, знаешь ли, замечательно оторвался на твоих тетушках! Так полегчало!
— У меня на уме самый банальный, — сказала я. — Но это не он, я чувствую. Там что-то посложнее, но, Ден, у меня башка не так устроена. Я ненавижу загадки с самого детства и не умею их разгадывать. И уж тем более придумывать… А если я не спрошу, что будет?
— Ты видела, — ответил Денис. — Я делаюсь психованным. Могу нахамить, могу и ударить. Я этого боюсь больше всего. Думай, Вера, я очень тебя прошу! Я вытерплю еще сколько-то, выплесну это на случайных людей, если край придет, но надолго меня не хватит, учти.
— Ясно, — сказала я и прислушалась. — Они ушли?
— Вроде да.
— Я проверю…
Слава всему сущему, они вправду ушли. Как хорошо было в пустой квартире, где остались только я и Денис! На ужин мы снова заказали пиццу, потому что кухню надо было еще проветривать и отмывать после кулинарных экзерсисов добрых родственниц.
Я мучительно перебирала вопросы, и ни один не был правильным. А напряжение нарастало, я чувствовала. Тогда я подумала, вышла в подъезд и позвонила дяде Рашиду.
— Случилось что, дочка? — спокойно спросил он, поздоровавшись.
— Нет, — ответила я, — можно мне с тетей Фаридой поговорить? Ну там, по-женски надо спросить, а если я у своих… так они разнесут по всей округе.
— А, — сказал он и куда-то пропал, а
