закурил.
— А у тебя как дела? — спросил он, садясь возле костра.
— Полный порядок. Волки не появлялись, охотники за головами — тоже. Все собрала, палатку свернула — можем отправляться, — бодро отчиталась Кэтрин. — Кстати, далеко нам ехать?
Ответом ей послужило молчание. Кэтрин с недоумением подняла глаза и вздрогнула: Брайан неотрывно смотрел на нее, забыв о сигарете, дымящейся у него между пальцев.
— Что ты сказала? — встрепенулся он.
— Я спрашиваю, долго ехать до переднего края железной дороги?
— Э-э… Дней пять, я думаю… Прости, засмотрелся.
— На что? — Кэтрин ощутила, как краска медленно заливает лицо.
— На твои волосы. Они такие красивые…
Тут уже щеки запылали как раскаленные угли. Кэтрин покосилась на свои плечи. Струящиеся локоны блестели на солнце как полированная медь… И правда красиво.
— Спасибо, — пробормотала она и принялась суетливо заплетать косу.
Почему невинный комплимент заставил ее покраснеть как перезрелый томат? Наверное, она просто не привыкла к похвале. Отчим не пускал ее в Каспер на танцы, хотя она и сама не особо туда рвалась, а приятели Алана были придурковатыми недорослями. Приличным кавалерам с приличными комплиментами попросту неоткуда было взяться.
Или дело в другом? Кэтрин украдкой посмотрела на Брайана. Тот курил, вытянув ноги к костру. Их глаза встретились, и Кэтрин тотчас отвела взгляд. Сердце забилось сильнее. То, что он вчера не полез к ней в палатку, еще ни о чем не говорит. Он все-таки видит в ней женщину и возможно попытается…
Ладно, хватит забивать себе голову всякой ерундой! Пора отправляться в путь.
***
Солнце стояло в зените, и легкие облака в ослепительно-голубом небе почти не укрывали землю от палящего зноя. Вокруг, насколько хватало взгляда, раскинулись обширные прерии, а вдоль горизонта тянулись обветренные пологие холмы. Редкие деревья и кусты сочными зелеными пятнами выделялись на фоне выгорающей травы.
Вот уже пятый день Кэтрин и Брайан скакали на запад. Они держались железнодорожного полотна, и Кэтрин заметила, что рельсы идут не по прямой, а петляют по равнине размашистыми загогулинами. Странно… Здесь нет ни больших рек, ни гор, ни ущелий… Что мешало протянуть дорогу ровно?
Кэтрин не успела поделиться своими мыслями с Брайаном, потому что земля вдруг задрожала, а горизонт заволокло желтым туманом. Лорд нервно всхрапнул и заартачился. Каво́ка отрывисто заржала.
Брайан вскинул руку.
— Стой! Это бизоны. Пускай пробегут.
Они свернули и поднялись на невысокий холм. Вскоре показалось стадо. Десятки могучих гигантов темной лавиной проносились мимо, тяжелой поступью сотрясая землю.
Брайан смотрел на них, приставив руку к глазам.
— Тата́нка… — с каким-то детским восторгом в голосе протянул он.
— «Тата́нка»? — переспросила Кэтрин.
— Так мы называем бизонов, — пояснил он и с горечью добавил: — Редкое зрелище. В начале семидесятых их было куда больше. Все было черным-черно до самого горизонта…
— Они так важны для твоего народа?
Брайан повернулся к ней и хмуро кивнул.
— Вся наша жизнь крутилась вокруг бизонов. Мы ели их мясо, из шкур — шили одежду и покрышки для жилищ, из сухожилий плели тетиву, из костей и рогов делали оружие и инструменты… Не будет бизонов — не будет и нас… Правительство специально нанимает охотников, чтобы их уничтожить. Мерзавцы! Не смогли покорить нас силой, так решили заморить голодом.
Кэтрин вспомнила, как лет пять назад в газетах печатали речь генерала Шеридана, знаменитого своей фразой «Хороший индеец — мертвый индеец». Он рьяно призывал истреблять бизонов, чтобы «решить острую проблему краснокожих», и даже предлагал учредить для охотников медаль, на одной стороне которой был бы отчеканен мертвый бизон, а на другой — мертвый индеец.
Пыль стояла столбом, от грохота копыт гудела земля. Огромные животные катились вперед, словно ожившие мохнатые валуны.
— Интересно, что их так напугало? — спросила Кэтрин.
— Скорей всего паровоз. — Брайан указал на стелющийся вдоль горизонта черный дым. — Не удивлюсь, если по ним стреляли из поезда. Богатые хлыщи с Востока специально приезжают сюда ради такой потехи. Я видел сотни гниющих трупов, с них не взяли ни шкуру, ни мясо… Проклятые варвары!
— Но ведь индейцы тоже убивают бизонов, — заметила Кэтрин.
— Да, но никогда ради забавы, только ради еды.
— И ты тоже на них охотился?
— Само собой. — В глазах Брайана загорелся азарт. — Своего первого бизона я убил в четырнадцать. Потратил на него целых пять стрел.
— Разве это много?
— Конечно. Хорошему охотнику достаточно одной. Но, увы, лучник из меня никудышный…
— А почему ты не стрелял из ружья?
— Тогда у нас еще были такие ружья, в которые нужно засыпать порох и закатывать пулю после каждого выстрела. Не очень-то удобно когда ты верхом… Помню, чуть не обделался, когда впервые оказался возле стада. Топот такой, что закладывает уши, а из-за пылищи не видно даже вытянутой руки. И ты скачешь среди этих громадин на своей лошаденке и молишься, чтобы она не споткнулась, потому что тогда тебе конец — их копыта просто размажут тебя по земле.
— Жуть какая!
— А еще бизон может поднять тебя вместе с лошадью на рога и швырнуть на землю. Так что охота — занятие опасное, и мы и убивали ровно столько, сколько нам было нужно. А потом пришли бледнолицые — и за пару лет истребили почти всех бизонов. Не удивлюсь, если это — последние.
Когда стадо умчалось, и топот затих вдалеке, Кэтрин и Брайан продолжили путь. И в самом деле — повсюду виднелись последствия бессмысленной бойни. Нельзя было проехать и сотни ярдов, чтобы на глаза не попались выбеленные солнцем бизоньи кости и черепа.
Кэтрин размышляла об услышанном. Она никогда особо не любила краснокожих, а после гибели отца и вовсе возненавидела, но сейчас до нее дошло, что индейцы жили здесь испокон веков, а белые, словно грабители, вторглись в их дом, начали все забирать и устанавливать свои порядки.
И все равно можно было договориться. Америка огромна, земли хватило бы всем… Но пока алчные людишки вроде Вудвилла ставят свои шкурные интересы превыше всего, миру между белыми и индейцами
