недель больше. Уверена, что они очень обрадуются. Но я почему-то решиться никак не могу. Маму положили на сохранение. У нее небольшая отслойка, поэтому любые эмоции ей сейчас могут навредить.
— Андрей. Я так хочу селедки.
— Все что угодно, только не соль!
— Ну хоть немножечко.
— Милая, ведь ты немножечко не умеешь.
— Ну, не покупай целую. Купи мне хвост хотя бы.
— Хвост не куплю. Он самый соленый.
Смеется Андрей.
— Ну что ты надо мной издеваешься. Ты обещал, что принесешь мне все, что только я захочу.
— Вик. Я тебя маме не отдам. А она, как только увидит отеки, сразу тебя заберет. И мозг мне потом выест чайной ложечкой. За то, что я не уследил.
— Она мне снится.
— Кто? Мама!
— Селедка! Давай ты купишь и поешь, а я на тебя посмотрю.
— Вика! Я ее терпеть не могу.
— А потом мы с тобой любовью займемся.
— Любимая, ты извращенка? Ты хочешь со мной целоваться после селедки?
Андрей подходит, подхватывает меня на руки и несет на кровать. Нависает надо мной, целует. Я отрываюсь от него и накрываю ладонью его губы.
— Только после селедки!
Андрей выдыхает. Натягивает футболку. Идет в магазин.
29
К сожалению, мое счастье длилось недолго. На девятой неделе меня накрыла такая волна токсикоза, что Андрей сам отвез меня в больницу. Я молчала, как партизанка и не рассказывала ничего родителям. И ему запретила. Еще не хватало, что бы мама волновалась из-за меня. Я снова стала терять вес, волосы у меня высыпались просто пучками. Так паршиво я действительно себя еще не чувствовала. Вера Павловна отругала нас за то, что мы тянули до последнего. Мне так не хотелось в больницу. Но ради безопасности ребенка я согласилась лечь в стационар. Под чутким руководством будущей свекрови мое здоровье стало поправляться, и через десять дней я снова была дома.
Мои родители заподозрили неладное и все же решили к нам наведаться. На сей раз вдвоем. Манина беременность протекала нормально. Она немножечко поправилась, вид у нее был довольно цветущий. А каким счастливым был папа, когда объявил, что на первом скрининге им сказали пол ребенка. На этот раз мои родители ждали сына. Они были такие счастливые. А я стала такая сентиментальная, что разрыдалась от этой новости так, что ни Андрей, ни мама с папой не могли меня успокоить!
— Вы долго еще молчать собираетесь?
— Дорогой, они нам скажут, когда ребенка в первый класс поведут.
— Откуда вы знаете?
— От верблюда!
— Андрей. Ты зачем сказал папе?
— Доченька, ты меня сейчас расстраиваешь!
— Почему я не должен знать такую новость?
— Мы, Сережа, мы! Я то тоже узнала. Буквально на днях. Бессовестные.
— Мама. Я не хотела, чтобы ты волновалась.
— Ну почему я должна волноваться? Если нужно радоваться.
Я пожала плечами.
— Я же в больнице лежала.
— Ну и что. Я тоже в ней полежать уже успела.
Мама села рядом и обняла меня.
Папа с Андреем, вышли на улицу. Папа снова покурить, Андрей просто за компанию.
— Ну как ты, моя кошечка?
— Не знаю, мам. Один день я отлично себя чувствую, потом три дня пластом лежу. Мам, я, наверное, не хочу свадьбу.
— Ну что ты такое придумала? Андрей так тебя любит.
— Да нет, мам, я ни замуж не хочу. А само торжество. Давайте, пока не поздно, отменим всех гостей. Я не хочу, чтобы на меня зеленую, смотрело триста человек.
— Хорошо. Как хочешь. А платье?
— Ма, ну какое платье? Посмотри на меня.
— Скромненькое какое-нибудь. Семью то ты в день росписи отменять не будешь. Мы то на тебя на какую угодно смотреть готовы. Да и фотографии должны после этого дня остаться. Доченька, память — это важно. Я спустя двадцать два года пересматриваю наши с папой свадебные фотографии и радуюсь, что, не смотря ни на что, мы сделали этот праздник для себя и самых близких.
— Хорошо, но только вы и девочки. И со стороны Андрея только родные.
— А Оксана?
— Ну и Оксана, конечно. Она же мне тоже родная.
Родители остались у нас на ночь. Утром собирались выдвигаться обратно. Обычно папа с Андреем не могут общаться без колкостей. Один должен ответить другому как-нибудь поизащреннее. А в этот раз, на удивление, они очень мило общаются.
Хотя нет. Кажется, я поторопилась.
— Надеюсь, у вас будет дочка!
Очень громко заявил папа.
— Почему это?
— Да, что бы примерно через двадцать лет ты пережил бы то же самое, что и я.
— Вы сейчас желаете своей внучке такого мужа, как я?
— А почему бы не пожелать! Ты ж у нас Апполон! Да, Светка!
— Сережа! Да сколько можно. Ты мне всю жизнь, что ли, помнить это будешь? Ты мой Апполон! Ты! Угомонись уже! А ты, Андрюша, надень что-нибудь на верх. Ходишь тут с голым торсом, пожилого человека нервируешь!
— Я вообще-то у себя дома! Могли бы и закрыть дверь к себе в комнату. Я просто мимо проходил.
Мы все дружно смеемся. Не понимаю папиного возмущения. Он мало чем отличается от Андрея. Видно, конечно, что он старше. Седина на висках и морщинки вокруг глаз и на лбу у него имеются. Но это только потому, что он постоянно хмурится. А выглядит он просто отлично. Так что пусть к Андрею не придирается. Сам такой!
* * *
— Мама, они сейчас распишутся, а потом мы в ресторан поедем.
— Потом. Это когда?
— Ну, через часок где-то.
— Ого! Целый час? Я тогда в машине подремлю. А в ресторане торт будет?
— Обязательно будет!
— Хорошо. Но пекла, я надеюсь, его не Виктория.
— Мама, ну когда ей торты то печь! Она же невеста.
— Ну и хорошо. Девушка она, конечно, прекрасная. Красивая, молодая, беременная.
— Ну, мама!
Но готовить она совершенно не умеет. Помню, Андрюша привозил мне от нее как-то раз кекс. Он вообще мне не понравился. Я его еле съела. Еще здоровый такой испекла, килограмма на полтора. Не вкусный он был. Вообще не вкусный. Но девушка хорошая. Повезло нашему Андрюше.
Эпилог
Четыре года спустя
— Андрей! Я тебя сейчас придушу! Ты это специально, да?
Вика кидает в меня тест. Затем подушку. Потом в ход идут тапочки.
— Я только в ординатуру собралась. Ты дашь мне доучиться или нет?
Шестой курс Виктория заканчивала с полугодовалой Машенькой на руках. Дальнейшее ее обучение мы решили немного отложить.
— Я успею! Я успею! Успел?
— Ну что ты от меня хочешь? У
