я… любуюсь на немного хмурые, усталые черты лица, изредка подрагивающие ресницы и контур губ, к которым хочется прикоснуться до такой степени, что всё внутри буквально вопит принять приглашение. Но остаюсь сидеть рядом. Не шевелюсь. Смотрю на тот образ, который до сих пор снится каждую ночь.
– Отдохни, я… – начинаю, поднимаясь с дивана, чтобы убрать и свою пустую кружку.
Договорить не удаётся. Артём ловит меня за руку, не позволяя уйти. Вздрагиваю от неожиданности. Слишком резким получается жест.
– Не уходи, – даже не просьба, почти мольба.
Глаза он так и не открывает. И это, наверное, даже хорошо, потому что эти два слова отражаются слишком остро и ярко, чтобы я могла справиться в кратчайший срок, не выказывая эмоций на своём лице.
– Тут побуду, да, – произношу мягко.
Сжимаю ладонь мужчины обеими руками, услышав рваный выдох облегчения. Оставляю кружку на полу, и, немного помедлив, всё-таки ложусь рядом.
– Разбуди меня, если что-то понадобится, – мало разборчиво отзывается Артём.
Он крепко обнимает меня обеими руками, прижимая к себе, а вскоре его дыхание становится размеренным и глубоким. Я же некоторое время просто наслаждаюсь жаром, исходящим от него. Тепло чужого тела опутывает мой разум невесомой пеленой забвения и лёгкости, сулящей подобие ощущения счастья. И я в который раз тихонько таю в этой долгожданной и столь желанной неге. Но не позволяю себе забываться окончательно. Слишком хорошо знаю, насколько же болезненно будет очередное моё падение. Причём не только для меня одной. Поэтому, как только убеждаюсь, что Рупасов спит крепко, осторожно высвобождаюсь от его прикосновений, забираю оставленные нами кружки и возвращаюсь на кухню, мою посуду, а после собираю все свои вещи, в том числе и те, которые оставляю прежде в туалетной комнате.
Артём продолжает безмятежно спать, когда я аккуратно прижимаюсь своими губами к его губам в прощальном поцелуе. Этого я делать тоже не должна, но… не могу удержаться.
Уложив всё взятое в коробку, которую он сохраняет для меня, надеваю красный кардиган, оставляю на краю рабочего стола ключи от его квартиры, и тихонько выхожу в коридор, плотно притворив за собой дверь.
Спать не хочется, а дисплей только включённого телефона показывает начало четвертого утра. Когда спускаюсь вниз, сотрудники СТО провожают меня молчаливым взглядами, переполненными неподдельным интересом, хотя и пытаются скрыть своё любопытство, продолжая делать вид, что заняты своими делами. Но это не особо волнует меня. Как только выхожу на улицу и добираюсь до оставленного мною на парковке кроссовера, появляется забота гораздо актуальнее. Опирающийся на капот моего «Range Rover» Костя, со скучающим видом на лице разглядывающий моё появление…
Вот это…
Да!!!
– Я же говорил тебе включить GPS, – ровным, ничего не значащим тоном проговаривает он. – Мне сорок раз надо повторить, чтобы ты наконец сделала, как сказано? Или думаешь мне заняться больше нечем, как бегать за тобой по всему городу? – недовольство всё же проскальзывает в его тоне.
Рассеянно провожу рукой по всё ещё влажным волосам, заплетённым в косу. А ещё очень хочется оттянуть как можно ниже подол майки-туники, но это желание я стойко перебарываю, стараясь смотреть на мужчину столь же безразлично, как и он сам.
– А разве не за этим ты сюда приехал? – бросаю сухо, тут же дополняя флегматичным пояснением: – Чтобы следить за мной и таскаться по всему городу?
Он не отвечает. Лишь едко ухмыляется, разворачиваясь в сторону своего стоящего поблизости «Land Cruiser Prado». Я тоже не считаю нужным продлевать диалог. Располагаюсь удобнее за рулём своей машины и возвращаюсь в родительский дом, по пути позволяя чёрному внедорожнику следовать за собой на близком расстоянии.
Глава 11
Солнце стоит в зените и безжалостно слепит, проникая сквозь распахнутое настежь окно, когда я открываю глаза. Удаётся уснуть лишь под утро, потому голова тяжёлая, а желание накачать себя несколькими порциями кофеина – единственное, что меня волнует. Вот только в доме матери ничего подобного не светит, поэтому с огромным сожалением оглядываю растрёпанную себя в зеркале и подавляю порыв спуститься вниз.
Контрастный душ немного облегчает собственное состояние, а наличие одежды, которую Агеев предусмотрительно отправляет для меня вместе с братом, немного улучшает настроение. Выбираю свободные льняные брюки чёрного цвета и простую белую майку, натягивая её поверх нижнего белья в тон к первой выбранной вещи. Смотрится довольно вульгарно. Да и ладно. Волосы оставляю распущенными, зато трачу полчаса на то, чтобы выделить дымчатым макияжем глаза. Вообще-то никуда не собираюсь, но почему-то хочется выглядеть выразительно. К тому же, старания по сборам оправдываются, как только я заканчиваю с макияжем, а в двери слышится стук, наряду с тихим маминым голосом:
– Жень, ты уже встала, да? Там к тебе гости.
Недолгая пауза разбавляется моим лёгким покашливанием. Горло саднит. Всё-таки не идут мне на пользу прогулки по ночному городу в полураздетом виде.
– Да, сейчас спущусь, – отзываюсь негромко, открывая двери в комнату. – Доброе утро, мам! – обнимаю самую родную во всём мире женщину.
Наверное, выходит немного резковато, а может мама до сих пор помнит мой вчерашний срыв, потому что сперва едва заметно хмурится, разглядывая меня, но вскоре с ласковой улыбкой обнимает в ответ.
– Доброе утро, дочь, – отвечает она, заботливо проводя по волосам. – Правда, давно обед, но – кто во сколько встал, да?
Папа всегда так говорил, когда я отсыпалась после ночных гуляний, поэтому очередная невольная улыбка расплывается на моём лице с новой силой.
– Угу, – киваю довольно. Отстраняюсь от неё, вглядываясь в серые глаза, хранящие тень извечной печали. – А что за гости?
Вот теперь мама хмурится гораздо отчётливее.
– Сама посмотри, – отмахивается от меня, разворачиваясь по направление в свою комнату чуть дальше по коридору.
Этого вполне достаточно, чтобы я могла понять о ком речь. С тех пор, как восемь лет назад Артём становится причиной моего ухода из дома, она ни разу не произносит его имя вслух, и вообще старается избегать любых разговор о нём. Даже в общении с соседкой напротив – матерью Рупасова, а они всё-таки близкие подруги.
– Ма-ам, – вздыхаю устало.
Останавливаю её, обнимая за плечи со спины, и заглядываю в лицо. Женщина продолжает хмуриться. Меня это, разумеется, не устраивает. Не хочется, чтобы она в который раз грустила.
– Всё хорошо, правда, – шепчу ей тихонько на ушко.
Она едва заметно кивает, хотя неодобрение так никуда и не девается.
– Ты прости, что я вот так вот… – кается в свою очередь и
