Кадо поднялся, подошел к окну. Физически он соответствовал геродианским понятиям о представителе правящего класса. Небольшого роста, лысый, пухленький. Он любил пышность, мог стать в позу, обожал лесть. Как и прочие. Но под его голой макушкой скрывался ум – острый как бритва.
– А где ты был в те дни, Розан?
– Меня не было в городе.
– Ты ведь говорил, что служил во флоте? Там-то и выучился по-геродиански. Но кораблей у кушмаррахан было немного… Впрочем, не важно. Если б ты сыскал способ убедиться, что Сагдет определенно был одним из высших чинов Союза, я бы был тебе весьма признателен.
– Если такой способ есть, я найду его, сэр.
– Уверен, ты найдешь его. А что с нашим другом Орлом?
– Видите ли, я нашел у них работенку – ходить за лошадьми. Но в первый же день один из ублюдков прошелся насчет горожан. Пришлось ему ноги переломать. Думаю, теперь неразумно там показываться.
– Ты человек решительный и жестокий, не правда ли?
– Порой без этого поручения не выполнишь. Я что-то не видел, чтоб вы посылали миссионеров из числа ваших парней проповедовать Единственную Истинную Веру.
– Я… Ты… – Кадо вспыхнул.
В комнату влетел лейтенантик, совсем молоденький – голова его еще была покрыта волосами, от волнения он даже забыл постучать. Эйзел отвернулся к окну.
– Сэр! – вскричал лейтенант. – Принят сигнал с Южного маяка. На горизонте показалась галера нового градоначальника.
– Проклятие! Почему Господь Бог не послал этому ублюдку встречного ветра?! – Кадо пнул ногой стул. – Мачио, не смей больше так врываться. Даже если через пять секунд ожидается конец света, ты должен стучаться и ждать. Понял?
– Да, сэр.
– Отлично. Благодарю. Можешь идти. Лейтенантик ретировался, поджав хвост.
– И так не справляемся, а тут еще новая головная боль. Розан, я хочу, чтоб ты сегодня остался со мной. Хочу, чтоб ты изучил этого борова Сулло с самого начала. Он первый из присланных из столицы представляет собой серьезную опасность.
– Остаться с вами? На официальном приеме и так далее?
– Да.
– Слишком большой риск. Меня могут узнать. Если возникнет подозрение, что я работаю на вас, наше сотрудничество лишится всякого смысла. Не говоря уж о том, что это наверняка сократит мою жизнь.
– Кстати, что, по-твоему, затеял в Шу ал-Акла? Я велю выдать тебе форму моего личного телохранителя. Человека в форме никто не станет рассматривать.
– В Шу? Насколько я слышал, он ничего не делает в Шу.
– Сегодня утром он послал в лабиринт Джоаба и больше сотни человек. Ты ничего не слыхал?
– Нет, сэр. Я занимался делом Сагдета.
Эйзел был не на шутку обеспокоен. Плохие новости. Надо срочно все выяснить. Но, похоже, Кадо намерен задержать его на целый день. Черт побери! Это чертовски некстати. Зря он сюда притащился.
Глава 5
Аарон снял последние ремни, которые скрепляли части мачты, пока не высох клей между стыками и вокруг деревянных колышков. Он махнул рукой рабочим у лебедки. Они начали возиться с веревками, готовясь поднять мачту, развернуть ее и опустить на не готовый еще корпус судна.
Кулло, новый мастер-геродианин, последние две недели его не было на верфи, пришел принять работу.
– Замечательно, – признал он. – Лучше не сделаешь.
– Этому ремеслу я обучался, сэр. Будь моя воля, только им и занимался бы.
– Забудь, оставайся с нами. Через пять лет будешь отличным кораблестроителем, выйдешь в мастера.
– Да, сэр.
Геродиане с такой скоростью и безжалостностью вырубают строевой лес вокруг Кушмарраха, что через пять лет от него ничего не останется. Аарон возненавидел бы их за одну только жадность, не говоря уж обо всем прочем. С прожорливостью саранчи набрасывался Герод на богатства завоеванных земель. И причиной постоянных военных походов, подозревал Аарон, была именно алчность, а вовсе не религиозное рвение.
Он немного помог у лебедки, потом отошел. Теперь нечего делать, пока рабочие не будут готовы к установке мачты. Кулло тоже ушел, поэтому Аарон решил навестить Билли-козла, который с помощью деревянного молотка и клина загонял куски каната в щели между планками; старик работал быстро и проворно, помощник – он заливал щели горячей смолой – отставал от него на несколько метров.
– Вонючая штука, – заметил Аарон.
– Смола-то? К ней здорово привыкаешь. Потом, несколько дней не работаешь – и уже начинаешь скучать по запаху. У тебя как?
– Да с лебедкой возимся.
– Угу.
– Как с названием? Решили что-нибудь?
Билли всегда узнавал новости раньше мастера. Вокруг названия корабля разгорелись жаркие споры между фанатиками и купцами, которые понимали, что в иностранных портах геродианский бог не встретит теплого приема.
– Да нет. Хочешь о чем-то потолковать, Аарон?
– Да. – Аарон не знал, с чего начать, чтоб не показаться брюзгливой старой бабой. – Помнишь, ты мне рассказал о потерянных ребятишках у Козлиного ручья?
– Угу. – Руки Билли продолжали проворно делать свое дело.
– А о других похожих случаях ты не слыхал?
– Опять что-то стряслось?
– На сей раз не у меня. Вчера похитили сынишку подруги моей жены. Единственный ребенок.
– Угу. – Билли-козел остановился, прямо взглянул на Аарона. – У тебя определенно есть особые причины так интересоваться этим делом, правда?
Что он мог сказать? Поведать о пустых подозрениях, о ночных кошмарах, о страхе за Арифа? Это после всех предупреждений и предосторожностей. Да он просто спятил!
– Что ж, коли уж зашла речь, я вроде припоминаю, что слышал о еще нескольких подобных случаях. Ребятишки были хорошо одеты, здоровы, но мало что помнили. – Билли снова взялся за работу.
– А своих домашних они признали?
– Да вроде бы…
Аарон вздохнул, и вздох этот исходил из самой глубины души. Да, чудно это все, есть над чем поломать голову.
– Ну ладно, предположим, – заговорил Билли-козел, – а что с тобой вообще-то происходит нынче утром, мальчик? – Часть очарования Билли заключалась в этой добровольно взятой на себя роли умудренного опытом старика, хотя на самом деле до старости ему было еще далеко.
Аарон удивился. Неужели его состояние бросается в глаза?
– Ну да. Старичок Билли читает в душах, как в открытой книге. Какого черта ты ждал, Аарон, ты что, думал, шляешься тут с кислой миной целое утро, и никто ничего не замечает? Давай выкладывай, облегчи душу.
– Не так-то это просто. Билли. Тут такая штука, что приходится выбирать, и даже отказаться от выбора – тоже выбор, и что бы ты ни выбрал, кто-нибудь да пострадает. Ты, выходит, должен выбрать, кто именно.
