Моя жизнь уже прожита, я, считай, сбитый летчик, а у тебя и у Насти все впереди. Хватай ее в охапку и организовывайте что-то свое. У вас обязательно получится.
– Если и получится, Артем Ярославович, то только с вами. Я вас сбитым не считаю. Летчиком – да. Асом. Вернусь – встретимся, обсудим. Выздоравливайте, пожалуйста.
– Ну я заказываю экскурсию на завтра? – спросила Саша.
– Заказывай!
И они купались в море, катались на лодке дау, бродили по рукотворному острову Пальма Джумейра, фотографировались на фоне «Бурдж-эль-Араба» и поющих фонтанов. Узнали, что август – самое непопулярное время в ОАЭ, местные предпочитают на этот месяц уезжать куда-нибудь в Европу, коренные жители Дубая – мореплаватели и бедуины, и основной едой бедуинов были финики и верблюжье молоко, а вовсе не Chicken green.
В последний день своего пребывания в Дубае Саша уговорила Андрея подняться на 125-й этаж «Бурдж-Халифы». Пришлось отстоять такую большую очередь к лифту, что, по мнению Андрея, за это время можно было с перекурами подняться пешком. Зато, уже на выходе, башня прощалась со своими гостями бегущей строкой на большом экране, и среди фраз «Goodbye», «Auf wiedersehen», «Au revoir»[4] была и надпись «До свиданья».
Дома шел дождь. «Скоро осень, господа, скоро осень», – пело радио в такси, и от этого было грустно и одновременно радостно. Пока Саша раскладывала вещи, Андрей позвонил своим сотрудникам. В первую очередь, конечно же, Насте. У нее все было хорошо, сын выздоравливал. Лечащий врач настроен оптимистично.
Сорокин по-прежнему лежал в больнице, но голос его звучал бодро и энергично.
– Завтра на работу? – спросил он.
– Наверное, – не стал вдаваться в подробности Андрей. Он уже почти решил с понедельника начать искать новое место. Что-то непонятное произошло с ним в горячем дубайском климате. Какие-то революционные перемены, еще не окончательно сформировавшиеся зачатки чего-то нового. Мыслей, идей.
«Компьютеры починить не удалось, но я восстановил программу для нагрузочного и стресс-тестирования! Прислать?» – получил он сообщение от Романа.
«Конечно!»
В лаборатории было пусто. Несмотря на настежь открытые окна, пахло сыростью и плесенью. Привезенные из ремонта мертвые системные блоки серой кучей громоздились на столе.
Андрей зашел к шефу, поздоровался.
– Какие мои действия?
– Пока никаких, ждем заказов.
– А ремонт? Вы планируете провести в нашем помещении ремонт?
– О чем ты? Денег нет! Если только с новых заказов. Заключил договор с юридической фирмой на разработку нового договора, который обезопасит нас от подобных инцидентов в будущем.
– Тогда я пошел дальше отдыхать?
Уходя, Андрей оставил в эйчарне заявление на увольнение.
– Не положено без подписи начальника, – сказала Снежана. – Вдруг он не подпишет?
– Подпишет.
– У меня для тебя новость, – сказал Андрей Саше, вернувшись домой.
– И у меня, – отозвалась она.
– Давай ты свою, – предложил Богданов.
– Нет, сначала ты.
– Я уволился с работы. Буду искать новую. Ничего?
– Ничего, – сказала она.
– А какая твоя?
Саша приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо слова, которых он ждал очень давно и уже, что греха таить, не надеялся услышать.
Кажется, какие-то революционные перемены, еще не окончательно сформировавшиеся зачатки чего-то нового произошли не только с ним, но и с Сашей.
Победитель может быть только один
Елена Бриолле
«Дорогой дядя,
наш корабль «Оренок» снялся с якоря в Марсельском порту и взял курс на Грецию. Французские атлеты в этом году имеют все шансы отметиться сразу в нескольких дисциплинах. Смогу ли я рассказать о первых победах нашей команды или мне придется чествовать соперников? Не знаю. Несомненно одно – нас ждет праздник мира и спорта. Все вокруг меня только об этом и говорят.
Для помощи с отчетом я ангажировал корреспондента газеты «Физическое воспитание» Альберта Каранага: судя по всему, у него получаются самые яркие портреты героев современных Олимпийских игр. Один из них я прилагаю с этим письмом.
Прими мои искренние заверения в самых лучших намерениях,
Твой племянник»
26 апреля 1906 г., Афины
– Эту записку нашли у господина Альберта Каранага в кармане пиджака, – сказал местный грек-полицейский. – Он работал на вас?
– А разве сам Альберт вам этого не сказал? – спросил усатый господин. Его волосы отливали черным, а голубые глаза ничем не выдавали в нем француза. Сержант нахмурился. Солнце нагревало приемное отделение, и повсюду то и дело гудели мухи.
– Нет, к сожалению, трупы не говорят. Мы обнаружили его тело рано утром на склоне Акрополя. – Сержант пропустил черноволосого господина вперед в соседнее помещение. На столе лежало чье-то тело, прикрытое мешковиной. – В его карманах был паспорт, ваша фотокарточка с гирей и это неотправленное письмо.
Француз приподнял мешковину и, увидев бледное мертвое лицо фотографа, глубоко вздохнул.
– Да, Альберт работал на меня. Скажите, а кто его нашел?
– Собаки. Вы будете забирать труп? Куда его отправить?
– Думаю, что для начала в холодную камеру и на вскрытие. Разве у вас не работают судебные эксперты?
– Работают, но они специализируются на убийствах, а не на несчастных случаях. – Сержант скрутил бумаги, которые держал в руках, и громко хлопнул по шкафу. Мертвая муха упала на пол.
– А с чего вы взяли, что здесь речь идет о несчастном случае? – спросил француз.
– Так ведь ваш компатриот шею себе сломал, упав с акропольского холма.
– Сломал шею? А вы ее уже осмотрели?
Грек склонился над трупом вместе с Ленуаром и с раздражением отдернул воротник рубашки на теле Альберта Каранага. На шее жертвы проступили темные пятна.
– По-вашему, он сам себя задушил, а потом уже изволил спрыгнуть вниз? – снова спросил француз.
Рядом с ухом сержанта загудела еще одна муха.
12 апреля 1906 г., корабль «Оренок»
И что Леон Дюрок нашел в афинском стадионе? Зачем дядя устроил ему эту морскую прогулку? Молодой человек уже несколько раз избегал планов своего дяди, но тот снова и снова пытался вернуть племянника на правильный путь банковского служащего.
– У тебя дар, не у всех есть финансовые жилка, а у тебя она есть, – говорил дядя. – Если в Париже мы построим новый стадион, это привлечет новые инвестиции, а где инвестиции, там и дивиденды. Ну, не могу я послать в Афины абы кого. Сделай мне доклад туриста, доклад любителя спорта, доклад банкира и можешь отправляться в свой Лион на стажировку к твоему профессору по судебной медицине. Как ты говоришь его зовут? Александр Лакассань? Я сам тебе оплачу эту стажировку.
Так молодой инспектор Банка Парижа и Нидерландов и оказался на «Ореноке». Спорт он действительно уважал. Однако от слов «турист» и «инвестиции» у него случались мигрени.
Решено!
