Имя женщины, предавшей Жюльена, не сохранили даже легенды. Сам он однажды сказал, что лучшего наказания для нее нельзя и придумать. Больше он никогда и ничего о ней не говорил.
Сидя за редакторским столом, сейчас он насмешливо улыбался, изучая меня внимательными черными глазами. Несмотря на богатый жизненный опыт, Жюльен по-прежнему отказывался видеть мир иначе, чем строго поделенным на черное и белое. Поэтому он часто не знает, как ко мне относиться.
— Я готовлю материал о последних перебоях с электричеством, — приступил он прямо к делу. — Разумеется, ты здесь ни при чем.
— Разумеется, — подтвердил я.
— Недавнее появление здесь Уокера с адским пламенем в глазах и его интерес к твоей персоне следует считать совпадением.
— Я не мог бы выразиться лучше, Жюльен. Я сейчас по уши занят новым делом. Кавендиши.
— Ну да мистер и миссис Кавендиш, таинственные затворники. Гадкая парочка, хотя закон в последний момент почему-то всегда оказывается на их стороне. У меня ничего нет об этом, кроме слухов и сплетен. Наверное, давно пора подготовить про них какой-нибудь материал — просто чтобы посмотреть, как они отреагируют. Они уже целую вечность не подавали на меня в суд. Но вернемся к нашим баранам. Зачем ты понадобился Уокеру?
— Откуда мне знать? — лучезарно улыбнулся я. — Уокеру всегда от меня что-нибудь нужно. Ты собираешься рассказать ему о моем визите?
Жюльен рассмеялся:
— Вряд ли. Мне его подход к жизни нравится еще меньше, чем твой. Он располагает слишком большой властью и слишком безрассудно ее использует. Моральных запретов для него не существует. В скором времени я закончу сбор материалов и посвящу ему специальный выпуск. Да, я спросил его про перебои с электричеством, но он ничего не говорит. Он никогда не говорит всего, что знает.
— A перебои имели тяжелые последствия? — поинтересовался я осторожно.
— Тяжелые, вплоть до катастрофических. Нанесен ущерб на многие миллионы фунтов, несколько тысяч человек пострадали. О погибших пока ничего не известно, но сообщения продолжают поступать. Кто бы это ни сделал, он ударил по больному месту. Нас, разумеется, это никак не коснулось: Виктория-хаус имеет автономную электростанцию. Мы заботимся о своей независимости. Перед самым взрывом тебя видели у здания «Прометей инкорпорейтед», Джон.
Я непринужденно пожал плечами:
— Речь шла о предполагаемой диверсии, и меня пригласили в качестве консультанта по вопросам безопасности. Только они напрасно тянули так долго. Мне повезло, что я успел выбраться оттуда живым.
— А как насчет диверсанта?
Я пожал плечами еще раз:
— Боюсь, теперь о нем уже ничего нельзя узнать.
— Не умеешь ты врать, Джон, и никогда не умел, — вздохнул Жюльен устало.
— Не стану спорить. Но это моя официальная точка зрения, которой я твердо придерживаюсь.
Жюльен помолчал, размышляя.
— Знаешь, Джон, я могу на тебя надавить, причем несколькими способами сразу.
— Попробуй, — ухмыльнулся я.
Шутка показалась нам обоим смешной, но мы не успели насладиться как следует. Дверь распахнулась, в кабинет маленьким смерчем влетел Отто и выбросил из своей сердцевины на стол большую фотографию.
— Простите, что перебиваю, сэр, но художественный редактор хочет знать, подойдет ли эта фотка для нашей статьи об Уокере.
Жюльен мельком глянул на фотографию:
— Нет. Он здесь выглядит почти порядочным человеком. Скажи редактору, чтобы нашел в архиве что-нибудь получше. Должно быть сразу видно, что он — настоящая сволочь. Думаю, это не составит труда.
— Нет проблем, сэр!
Отто втянул фотографию обратно и вихрем вылетел из офиса, громко хлопнув дверью.
Я решил, что Жюльену больно размышлять так долго о бедах «Прометей инкорпорейтед», и рассказал, как в «Пещере Калибана» на моих глазах у самой сцены застрелился один из поклонников Россиньоль. Лицо Жюльена сразу прояснилось.
— Так ты там был? Ты видел беспорядки?
— Точно так, Жюльен. От начала до конца.
Тут мне, конечно, пришлось согласиться сесть за стол с одним из репортеров и рассказать все, «пока детали еще свежи в моей памяти». Я не сопротивлялся, поскольку это отвлекало Жюльена от мыслей о «Прометей инкорпорейтед», а еще я думал попросить его об услуге. Как настоящий джентльмен, Жюльен не любит оставаться в долгу. В отличие от меня.
Жюльен вызвал по интеркому Аннабель Питерс — одно из своих юных дарований. Я не обрадовался, хотя и не подал виду. Я знал Аннабель, а Аннабель знала обо мне слишком много. На ее счету несколько статей о моем возвращении на Темную Сторону после пятилетнего отсутствия, и там было много соображений как о причинах возвращения, так и о возможных последствиях этого для Темной Стороны. Многие из ее выводов расстраивали меня своей точностью.
Она ворвалась в кабинет Жюльена с диктофоном наготове — яркий свитер, длинное лицо, лошадиная улыбка и безжалостный взгляд. Умненькая девочка. Она энергично пожала мою руку.
— Джон Тейлор! Очень рада вас видеть! Поболтать с вами для меня — редкое удовольствие!
— В самом деле? В последней статье вы писали, что я угрожаю стабильности Темной Стороны…
— И в самом деле угрожаете, — кивнула она рассудительно. — А что вы делали в «Прометей инкорпорейтед», Джон?
— Мы эту тему уже обсудили, — твердо ответил я. — Мы сейчас говорим о беспорядках в «Пещере Калибана».
— О, Россиньоль и загадочные самоубийства! Изумительный материал! Ей правда ноги мозгами забрызгало?
— Дурные новости летят на крыльях, — заметил я.
Аннабель села напротив и включила диктофон. Я все рассказал, по возможности не выпячивая своей роли в развитии событии. Я постарался, чтобы мой рассказ создал впечатление, будто расследование касается только Кавендишей и никак не Россиньоль. Подробности своих дел я с журналистами никогда не обсуждаю. К тому же Жюльен не сможет отказать мне в маленькой просьбе, если я постараюсь и распишу мистера и миссис Кавендиш по возможности черными красками. Нам с Жюльеном случалось и раньше сотрудничать в делах, где наши интересы совпадали, и это всегда давалось нелегко.
Я закончил историю рассказом о том, как меня вынесло на улицу вместе с остальными зрителями и как я наблюдал за последовавшим побоищем с безопасного расстояния. Жюльен кивнул, словно ожидал от меня именно этого. Аннабель выключила диктофон и улыбнулась:
— Огромное спасибо, Джон! Отличная статья получится, когда я сокращу историю до разумных размеров. Очень жаль, что вы лично не участвовали в свалке…
— Мне тоже жаль, — ответил я. — Быть может, в следующий раз.
— Последний вопрос…
Она потихоньку включила диктофон, а я сделал вид, будто не заметил.
