то, чтобы вернуться назад во времени и что-то там изменить, он на самом деле имел в виду мою маму.
Доказательств у меня никаких не имелось, само собой. Единственное, за что можно было как-то держаться, это за грязную салфетку в кармане пальто, исчерканную с обеих сторон уравнениями. С самого начала дополнительных занятий они не шли у меня из головы. Даже странно, сколько времени я на них тратила – и какими важным они для меня стали. Я уже прошла весь путь от «не вижу смысла в ваших вопросах» до ответов, которые сами спрыгивали со страницы мне прямо в руки. Представляю, что сказала бы Оливия, если б узнала про мой новый бзик на домашней работе: доктор Эссо завлекает тебя в научную тоталитарную секту, ноги в руки и бежать! Я и сама должна бы себе твердить то же самое.
Вместо этого, пока она делилась со мной зубодробительными подробностями своей личной жизни, я комкала в кармане салфетку. Нет, не сегодня, пожалуй.
– На мне был тот корсет, который ты мне подарила, – ну, с аэрографеновой сеткой. Сама знаешь, я в день рожденья на ушах вся хожу, – она похлопала меня по руке. – Хотя да, ожидания были малость завышенные.
Я обхватила себя руками, понимая, что история может сделать крутой поворот в любую секунду.
– На самом деле, – продолжала вещать Оливия, – я еще из дому вышла, думая, что вот такой день мне ничто не испортит.
– Так, минуточку, – вмешалась я. – Красный флажок? Начинать надо с красного флажка, систер. Ты знаешь правила.
– Нет, ты будешь смеяться.
– Не буду. – Это я, конечно, соврала, но мы к такому привыкли.
– Его зовут… – она даже сморщилась, словно у нее зубы ныли. – Зовут его Рики Кристмас.
Как бы я ни старалась держать лицо, на этом этапе пришлось отвернуться, чтобы не загоготать совсем уж откровенно. Кстати, нам еще елку ставить, пластмассовую, дома на эти выходные.
– Да, я в курсе. – Чтобы самой успокоиться, она постучала по загеленным до состояния стояния ретроволнам на голове. – В общем, Рики Кристмас забрал меня из дому. И буквально через полминуты уже искал, где запарковаться. Между нашим двором и метро Куинс-роуд приличных ресторанов нет, сама знаешь. Но я старалась быть такая типа широких взглядов, без предрассудков. Говорю себе: не надо быть такой придирчивой, дай парню шанс.
От меня не укрылось, что свою въедливую совесть она озвучивала тем же голосом, каким при случае имитировала меня.
– Короче, Кристмас привел меня на вокзал. На вокзал, Риа! И вот мы типа идем мимо турникетов, мимо магазинчиков, мимо всего этого и приходим в такую его часть, которую я реально первый раз вижу.
– Чтобы не соврать, – я ущипнула ее за спину, – этот чувак получает десять баллов за оригинальность в моем списке.
Мою реплику она проигнорировала.
– И вот мы входим в темный ресторан, с виду заброшенный – почти кладбище, только пахнет свининой. И там – никого. То есть буквально мы двое, и этот кекс имеет наглость заявить официанту. – Тут она замолчала, чтобы немного прийти в себя. – Заявить официанту: «Столик для двоих. На имя Секси-Санта». И подмигивает мне при этом!
Я уже почти сползла с сиденья. Нельзя так смеяться, недолго ведь и лопнуть.
– Ты думаешь, это уже смешно? – пробормотала Оливия, сама давясь хихиканьем. – Тогда подожди следующего эпизода: когда он показал мне тату елки у себя на бицепсе.
В кармане у меня зазвонил телефон. Я выхватила аппарат.
Это был он.
Мне обещали вытащить все документы на доктора Эссо – социальные сети, полицейские приводы, больничные и муниципальные записи, налоги – и забесплатно. Это значило, что у меня будут ответы.
Ответы!
На то, кто я. Откуда я. Куда я.
С которыми большинство нормальных детей преспокойно растут и даже об этом не подозревают.
– Это кто… – Оливия выхватила у меня телефон, пока я несла его к уху.
– Отдай! – Я была готова отобрать его у нее силой.
Она, ухмыляясь, отвела руку подальше; парень сбоку совсем не обрадовался вторжению на его половину поручня.
– Только когда ты мне объяснишь, о чем собираешься с ним разговаривать в восемь вечера.
«С ним» – это с моим эксом. С бывшим бойфрендом, Линфордом.
Его мама работала на высоких чинах в «Кантор Корпорейшн», которая хранила все правительственные гражданские данные и куда, по его словам, можно было как-то проникнуть.
– Скажи мне, почему он звонит. Или я сама отвечу и скажу, что ты ненавидишь итальянские мопеды.
Только порвав в свое время с Линфордом, я обнаружила, как он всю дорогу бесил Оливию. Всякий раз, как он упоминал свою «Веспу» за шестнадцать кусков, на которой каждый день катался в школу, она делала вид, что ее сейчас вырвет.
Это его, правда, не останавливало. Просто Оливия видела, как долбануто и увертливо он себя вел все три месяца отношений в прошлом году. И постоянно мне втолковывала, что я заслуживаю большего.
Телефон продолжал звонить. Линфорд на том конце провода наверняка бесился, и от этого я бесилась еще больше. Вдруг он пошлет меня и передумает, не дозвонившись? Он и помочь-то согласился только потому, что мы в прошлом менялись слюнями и договорились, что останемся друзьями. То, что я просила его сделать, было технически незаконно. И ему явно хватит ума сдать на попятный, если решит, что я игнорирую его звонки.
Выложить все Оливии как можно скорее было единственным способом спасти ситуацию.
– Линфорд согласился достать для меня информацию, – завопила ее, все еще пытаясь схватить телефон. – Я завтра иду к нему за ней. Это все.
– А я, – она завела телефон за спину, куда я совсем уже никак не могла залезть, – иду с тобой!
Я села и воззрилась на нее. Ожидала, честно говоря, длинной лекции на тему: какого хрена я вообще это придумала, потому сделала и потом ничего ей не сказала.
– Сначала систерс, потом мистерс, не забыла? – Она прижала телефон к уху; мне с этого коммента малость полегчало, но я все равно держалась обеими руками за сиденье на всякий случай.
– Привет, это Оливия, – прорычала она в трубку. – Да, но ее прямо сейчас тут нет.
Я откусила себе ноготь по самую мякотку, молясь, чтобы она его не спугнула.
– Значит, завтра в восемь.
Она, наконец, протянула аппарат мне.
– Ну спасибо, – вздохнула я (и ведь чистую правду сказала).
– Чем спасибкать, лучше бы уже рассказала, что еще ты вытворяешь у меня за спиной.
Наверное, я слишком красноречиво ела пальцы. Ну, или она так, наугад пальнула. В любом случае Оливия была слишком умна, чтобы мне строить из себя тупицу… и вообще я уже почти неделю сиднем сидела на всех этих тайнах, и задницу мне порядком припекло.
Да и, по правде сказать, я сама помирала от желания все ей выложить. Чтобы она приняла эту мою
