После этого она почти потеряла связь с реальностью, смутно осознавая, что он внезапно начал двигаться резко и быстро, а затем напрягся всем телом, произнес ее имя, достигнув пика наслаждения.
Затем он лег на нее сверху, тяжелый, как гора, его горячее дыхание обжигало ей ухо, жар его тела сжигал ее заживо. Его вес, его твердые мускулы давали ей чувство безопасности, будто она обрела почву под ногами, нашла свой якорь.
Тарик перевернулся на спину, увлекая ее за собой, и она крепко прижалась к его широкой груди. Они лежали так долгие минуты, не говоря ни слова, прислушиваясь к тишине пустыни, от которой их отделяла лишь полотняная стена шатра.
— Тебе было больно? — спросил он после долгой паузы, поглаживая ее спину.
Его грудь была такой теплой, кожа — гладкой, его запах был соленым, мускусным и абсолютно восхитительным. Шарлотта не могла удержаться, чтобы не прижаться губами к его коже.
— Нет, вовсе нет. — Она снова поцеловала его, потом подняла глаза и застенчиво улыбнулась. — Это было потрясающе.
Он не улыбнулся в ответ, его рот был мрачно сжат. Огонь страсти угас в его глазах.
Шарлотта ощутила разочарование. Разве он не наслаждался вместе с ней? Казалось, что так оно и было, но выражение его лица говорило об обратном.
— Разве это не удивительно? — Она сглотнула, всматриваясь в его лицо. — Я старалась не разочаровать те…
Он не дал ей договорить, запустил пальцы в ее волосы и привлек к себе, впившись в губы жестким и властным поцелуем.
— Ты не разочаровала меня, — проговорил он, отпуская ее.
Шарлотта, тяжело дыша, в недоумении уставилась на него.
— Тогда почему ты выглядишь так, будто не испытывал ничего хуже?
Его глаза блестели, их выражение было невозможно прочесть.
— Ты источаешь опасность, йа амар. Понимаешь это?
— Опасность? — повторила Шарлотта, ничего не понимая. — Чем я опасна?
— Шейх должен сохранять хладнокровие, иначе его власть будет разрушена. — Он высвободил пальцы из ее волос и рассеянно погладил ее по голове, отводя с лица пряди, как будто ничего не мог с собой поделать. — Я не могу рисковать.
Шарлотта откинулась на его руку, наслаждаясь его лаской, но все еще оставаясь озадаченной его словами.
— А какое это имеет отношение к тому, что я опасна?
— Ты представляешь угрозу, по мнению моего окружения. — Тарик понизил голос. — И, по моему мнению, тоже. Поэтому ты должна понимать, что этот брак будет только с физической стороны. Это ясно?
Шарлотте стало больно. И это было странно, потому что она вообще ничего не ожидала от этого брака. Впрочем, и то, что предлагал Тарик, было не так уж плохо. Если секс будет таким каждый раз, это будет отлично. Если это был всего лишь секс, то не было никакого риска, что чувства войдут в их жизнь и их брак станет ядом, как брак ее родителей.
— Да, — сказала она, сложив руки на его груди и положив на них подбородок. — Я все понимаю.
— Хорошо. — Черты его красивого лица расслабились. Тарик провел тыльной стороной ладони по ее щеке, отчего мурашки побежали по всему ее телу. — А теперь скажи мне, почему такая страстная женщина, как ты, так долго оставалась девственницей?
Шарлотта глубоко вздохнула.
— Я уже рассказывала, что у моих родителей был очень тяжелый развод? Их отношения были очень напряженными, если не сказать больше. Они много кричали друг на друга, особенно ближе к концу. — Она провела большим пальцем по груди, начертив круг. — Я решила, что не хочу таких отношений.
— Понятно. Однако сексом можно заниматься и без отношений.
— Знаю. Я просто не встречала того, с кем мне хотелось бы заняться сексом.
Взгляд Тарика был сосредоточенным и напряженным.
— Ты хочешь сказать, что никогда не встречала никого, кого бы позволила себе желать.
Шарлотта вздохнула.
— Пожалуй, ты прав. Я не хотела рисковать, связываясь с кем-то, учитывая, как плохо ладили мама и папа. И это, наверное, хорошо, особенно сейчас.
— А почему именно сейчас?
Шарлотта почувствовала, как краснеют ее щеки. Неужели ей действительно нужно объяснять ему это?
— Ну, секс — это просто потрясающе, правда? Я имею в виду, что можно им заниматься и не быть в отношениях.
Что-то промелькнуло в его глазах, и снова она не смогла ничего прочесть.
— Ты так говоришь, как будто это всегда так. Не всегда, Шарлотта.
Она ждала, что он расскажет подробнее, но он молчал, и вдруг она все поняла. То, что она чувствовала — эту их связь, — он, должно быть, тоже почувствовал. И это было не совсем обычно.
«Вот почему ты опасна для него. И именно поэтому он опасен для тебя».
Шарлотта встретилась с ним взглядом и улыбнулась, не обращая внимания на легкий холодок в груди.
— Я ужасно неопытна, так ведь?
— Не имеет значения, йа амар.
— Почему ты меня так называешь? Я — не «твоя красавица» и не луна.
— Нет, это не так, — не согласился он. — Теперь ты — моя жена, и всегда будешь самой красивой. У тебя светлые волосы, и ты бледна как луна, Шарлотта.
От этих слов в груди потеплело. Никто и никогда не обращался с ней так нежно. Ей это понравилось — быть его луной. Ведь он — ее солнце.
— А что насчет тебя? — Шарлотта уставилась на него с внезапным любопытством. — Какими были твои родители?
По лицу Тарика пробежала тень.
— Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким, я почти не помню ее. Отец был очень строгим. Но не будем об этом сейчас. Мне нужно быть уверенным, что мой народ получит наследника, которого я им обещал.
Его губы накрыли ее губы, и больше не было никаких разговоров.
Они соединялись телами снова и снова, и она забыла обо всем, кроме безумной страсти.
После, когда начали сгущаться сумерки, шейх усадил ее на диван под пальмами и вручил бокал вина, а сам занялся приготовлением ужина. Потом они наслаждались восхитительной едой, а после Тарик умелыми руками развел костер, затем завернул Шарлотту в одеяло и привлек в свои объятия, и они долго разговаривали.
Он мало говорил о своей семье, зато с увлечением рассказывал о своем народе и своей стране, о планах сохранить процветание Ашкараза.
— Почему ты держишь границы закрытыми? — спросила Шарлотта после небольшой паузы в разговоре, обхватив руками кружку самого вкусного горячего шоколада, который она когда-либо пробовала. — Почему ты производишь на внешний мир впечатление злобного правителя?
Тарик встал, чтобы подбросить дров в огонь. На нем были только свободные черные брюки. Пламя играло на его широкой груди, вызывая непреодолимое желание прикоснуться к нему, но ответ на этот вопрос был очень важен для нее. Слишком важен, чтобы отвлекаться.
