Тоже смотрела на нее, и, когда их взгляды встретились, Лена подняла большой палец вверх и что-то прошептала.
Соне даже показалось, что она слышит ее слова:
— Ты восхитительна, Драгунова, — и на глаза все-таки навернулись слезы.
Но слезы — это нормально, это ничего. Женихам и невестам положено плакать на свадьбах, а местный макияж точно не потечет.
— Да благословит Тамея наш чудесный обряд, — повторил Сезар своим низким, глубоким голосом, и внутри снова все сжалось.
Когда-то она от него замирала, чувствуя, как мир вокруг перестает существовать, и все звучание сводится только к его словам. Когда он объяснял ей важную теорию магии или помогал с драконьим языком или по любому другому предмету, Соня временами выпадала изо всей этой учебы и терялась в его глазах. Терялась в этом звучании. Наверное, это можно было назвать любовью с первого взгляда, потому что глупое сердце вело себя совершенно непристойно и начинало колотиться, как сумасшедшее, стоило Сезару оказаться рядом. Или же, напротив, замирало вместе с ней. Сейчас она тоже замирала, вот только увы, по-другому, и сердце во всем этом уже не участвовало. Потому что превратилось в мешок с осколками.
Соня почувствовала на себе жесткий пристальный взгляд Драконова и глубоко вздохнула.
— Да благословит Тамея наш чудесный обряд, — эхом отозвалась она.
Священник, или как они тут назывались, просиял. Возвышенно принялся рассказывать о том, что благодать Тамеи снизошла на всех именно зимой, но сохраняется она на все сезоны, и что именно этот светлый день — ell’entrryne, воскресенье на драконьем, всегда является концентрацией ее магии и света, ее сути. Слова долетали до нее с трудом, как сквозь толщу воды, а вот взгляд Сезара, напротив, был слишком четким, он как клеймо вплавлялся в кожу, жег, как раскаленный металл. Выдерживать его становилось все сложнее, сложнее и сложнее, очень сложно было не сорваться.
Когда эта договоренность со свадьбой только набирала обороты, Соня встретилась с ним один-единственный раз: перед помолвкой. Сезар говорил о прощении, но она плохо слушала. Он говорил, что подобное никогда больше не повторится, что он сделает все, чтобы искупить случившееся, а она слушала и кивала. И соглашалась со всем, потому что в ней было то самое зелье, хлебнув которого после случившегося, она чуть было не отправилась в мир иной. В тот самый, откуда уже не возвращаются. По крайней мере, собой.
Мама, несмотря на всю ее деятельную натуру и бизнес-закалку, верила в Бога. Она верила в душу, которая бессмертна, и во множество жизней. Соня не углублялась в ее интересы, но теперь готова была поверить во что угодно. Даррания перевернула ее жизнь с ног на голову, должно быть, сотню раз. И сейчас, когда она только-только снова обретала под ногами твердую землю, нельзя было позволить себе расклеиться.
Нельзя было испортить все, не зря же она через все это прошла.
Подумаешь, выйти замуж. Замужем ничего не изменится. Она просто станет тэрн-ари, женой ненаследного принца на всю оставшуюся жизнь. Но это же все просто декорации, верно?
— … и увидела Тамея, что в этом мире не хватает любви, и раскрыла благодать свою вместе с магией. И драконы, и люди, впервые коснувшись ее, испытали экстаз, ни с чем не сравнимый, и была она так сильна, что они не выдерживали и сходили с ума. И Тамея решила, что должно ее сохранить до поры до времени, пока двое не встретятся и не обретут друг друга во свете и в жизни, и замкнула искры любви в сосуды, что зовутся сердцами. И встреча двух сердец ее творению подобна, поскольку через любовь взаимную сердца раскрываются, и сила любви, способная свести с ума одного, на двоих становится счастьем и освещает их путь даже в самые темные дни.
«Очень на это надеюсь, — подумала Соня. — Хотя это не про меня».
Сезар продолжал на нее смотреть, она же смотрела на руки священника, проводника Тамеи. Он постоянно то воздевал их, то шевелил пальцами — кожа была достаточно дряблой, выдавая его возраст. Насколько она поняла, венчать, или как там, принца мог только проводник Тамеи достаточно высокого ранга. А следовательно, солидного возраста, с укутавшей, как снег, волосы сединой, с морщинками в уголках глаз.
— Сезар. — Проводник посмотрел на принца. Потом повернулся к ней. — София. Возьмите друг друга за руки. Этот жест — соединение рук — первый знак того, что вы готовы провести вместе всю жизнь, поддерживая в любом начинании, и даже если кто-то из вас оступится, другой или другая протянет ему руку и не оттолкнет.
Соня подавила нервный смешок: то ли от слов про «оступится», то ли от прикосновения Сезара даже через перчатки тело прошила нервная дрожь. Или не нервная? По коже словно ток побежал, как от удара электричеством дернулось сердце. И все осколки в нем зазвенели, как от хорошенькой встряски в шейкере.
Проводник смотрел на них с такой блаженной улыбкой, словно действительно верил в то, что здесь происходит. Поймав себя на этой циничной мысли, Соня все-таки подняла взгляд на Сезара и ударилась о пламя в его глазах. Он же смотрел на нее, как на нечто самое желанное, и в глубине темной радужки вспыхивали искры. Она едва не попятилась, осознав, чем закончились такие вот взгляды в прошлый раз, но потом вспомнила, зачем она здесь.
«Все закончится, — повторяла она про себя как мантру. — Скоро все закончится, совсем немного еще осталось потерпеть».
— Вот символ вашего обещания друг другу… вашего первого обещания, которое началось с помолвки. — Мужчина коснулся помолвочного кольца, надетого поверх перчатки. — Сейчас ему надлежит объединить вас, переродиться в призванной магии и стать символом вашего единства на веки вечные.
Проводник повернулся и взял стоящую на алтаре чашу. В лучах льющегося сквозь многочисленные светлые витражи солнца она казалась сотканной из королевской золотой магии. Но истинная магия клубилась внутри нее, а, точнее, заклубилась, стоило мужчине воздеть руки с чашей.
И тут же опустить вниз.
— Лишь с вашего общего согласия, — торжественно продолжал он, — объединится ваша сила. Ваш род отныне станет единым, род драконов и род людей сольется в одно, начиная с этого дня. Но главное — в одно сольется ваша любовь, усилив все, что имеется в вас.
Сезар коснулся пальцами кольца. Как во сне, Соня смотрела, как он снимает его с ее пальца. Снимает, чтобы бросить в чашу, и на
