позволил мне наложить шов? — задала я очевидный вопрос.
— Хотеть проверить, — спокойно ответил он.
— Что проверить? — поинтересовалась я раздражённо.
А про себя подумала: «Что, все ящерицы такие мазохисты?»
— Слова человека, — сообщил Кай и глянул на меня.
— Проверил?
Тот кивнул и больше не оборачивался, показывая всем видом, что не хочет разговаривать.
— Псих, — прошипела я себе под нос почти неслышно и легла, устраиваясь в спальном мешке.
Голова жутко кружилась. Нужно было встать, осмотреться, поискать свою одежду, но сил не было. Пролежав пару минут и так не решившись подняться, стала наблюдать за драконом. Тот палкой выуживал головешки из костра. Потом поставил на угли консервные банки.
Когда еда разогрелась, Кай принёс банки в шатёр. Это казалось жестом заботы. Злой и страшный чужак вдруг перестал быть таковым в моих глазах. Появилось странное, иррациональное ощущение, будто он просто мужчина.
— Сейчас утро или день? — спросила я.
— День, — после паузы проговорил дракон.
После еды потянуло в сон. И я не стала ему сопротивляться, пребывая в полной уверенности, что Кай не подпустит шакалов к шатру.
Сквозь зыбкую дрёму чувствовала, как тело бьёт озноб. Было холодно, а лицо горело от жара. Я металась в круговороте кошмарных образов, как вдруг почувствовала прохладную ладонь на лице. Приоткрыв веки, увидела, что дракон склонился надо мной. Он что-то говорил. Грубые рубленые слова звучали абракадаброй.
— Не понимаю, — пробормотала я.
Кай по-хозяйски раскрыл спальный мешок, пробежался пальцами по моему бедру. От этого по спине поползли мурашки. Я запоздало подумала, что дракон слишком много себе позволяет. Но протестовать не было сил, да и смысла. В шатре царила темнота. Ярким всполохом горел костёр у входа, отбрасывая тени на парашютную ткань.
— Надо лекарство, — произнёс Кай и принялся возиться над кучей сваленных вещей.
Я накрылась и стала смотреть на причудливую игру света от костра. Меня снова лихорадило. Веки отяжелели, и я их прикрыла. Потом почувствовала боль от укола иглой, застонала, не открывая глаз.
— Спать, — сказал дракон.
На утро мне стало лучше. Голова почти не кружилась. Казалось, и слабости больше нет, но только до тех пор, пока не поднялась.
«Антибиотики творят чудеса», — подумала я.
Шёл дождь. А в остальном день напоминал предыдущий: недовольное лицо дракона, перевязка, укол, еда из банки, сон. Ближе к сумеркам я совсем ожила. Кай устроился рядом на втором спальном мешке. Влажный воздух стал прохладнее. Спать больше не хотелось. Молчание между нами начало меня тяготить. А дракона, похоже, нет.
— Спасибо, — проговорила я, повернувшись к нему.
Он долго молчал.
— Холодно? — спросил Кай после паузы.
Я кивнула и ответила вопросом на вопрос:
— Где моя одежда?
Дракон указал на кучу вещей, сваленных внутри шатра, и направился к огню. Я, пошатываясь, встала, принялась искать свою одежду. Спиной чувствовала, будто Кай за мной наблюдает. От этого стало неловко. Но я быстро забыла об этом чувстве, когда нашла комбинезон. Грязная кучка чёрного неопрена вызвала у меня оторопь. «На чистые бинты его не надеть. Да и штанина безнадёжно разорвана».
— Идти к огонь, — сказал Кай, указывая на место рядом с собой.
Я аккуратно сложила комбинезон в надежде придумать что-нибудь позже. Дракон скользнул по мне странным взглядом и быстро отвернулся к костру. Ещё недавно моросил мелкий дождик. Теперь он перестал. В вечерних сумерках пахло влажной землёй. Я подтащила спальный мешок ко входу, уселась, пытаясь хоть как-то в него завернуться. Получалось неважно. Смущаться было поздно, дракон уже всё видел или почти всё. Тем не менее мне было не по себе, и я старалась прикрыться.
Кай сидел прямо в проходе, так что над его головой была парашютная ткань, а ноги он вытянул к огню. После минутной возни я устроилась рядом. Пламя дышало жаром, и мне сразу стало теплее.
Чужой причудливый мир пестрел всполохами светящихся растений. Макушки странных деревьев-грибов чуть мерцали. Лес окутала лёгкая дымка тумана. В воздухе чувствовалась влажность. Я оставила попытки скрыть наготу, уселась поудобнее, подставляя руки жару от костра. Странно, но появилась даже какая-то бодрость. Или так действовало согревающее пламя. В теле пульсировала ноющая боль. Плечо ныло, но терпимо. А вот нога болела ужасно.
— Лучше или боль? — задал вопрос Кай, словно прочитав мои мысли.
— Намного лучше.
— Есть?
— Да, было бы неплохо, — ответила я, а сама подумала: «Что мы будем делать, когда консервные банки закончатся?»
Кай наклонился назад и стал шарить рукой в палатке. Пресс его напрягся, и я, как полная дура, уставилась на него. Только успела отвести взгляд, как дракон достал банку, поставил на угли.
— Что мы будем делать дальше? — спросила я, имея в виду наше пребывание на этой чёртовой планете.
В ответ Кай пожал плечами, а после паузы произнёс:
— Выживать.
Фраза получилась такой человеческой, что я даже удивилась.
— Значит, перемирие? На время, — уточнила я.
Кай кивнул.
Молчание затянулось. Дракон то и дело пялился на меня, и поэтому я поинтересовалась:
— Ваши женщины, они какие?
Кай посмотрел удивлённо, нахмурил брови.
— Ну как они выглядят? — пояснила свой вопрос.
— Так, — дракон показал пальцем на себя.
— Ну серьёзно. Я похожа на ваших женщин?
— На Матерне женщина называть драконица, — выговорил Кай и добавил: — Нет.
— Непохожа? — Я сузила глаза. — Странно. Вот ты похож на нас, на человека.
Дракон помотал головой, как будто из вредности.
Банка разогрелась, Кай вскрыл её и протянул мне. Я поняла, что это на двоих. Видимо, он задумывался о том же, что беспокоило и меня.
— Ты первый, — торопливо бросила я. — Сначала ты.
Дракон пожал плечами и принялся есть. Потом он протянул мне банку и спросил:
— Кто это бабуш-ка?
Всплыли болезненные воспоминания. Значит, я бредила вслух.
— Это мать моей матери, — деланно бодро ответила я. — А как у вас называется мама матери?
— У дракона нет мать, —
