в ус не дуете?
— Ошибаетесь, друг мой. Мы, как и вы, сами себе хозяева. Светлая Правь и от нас закрылась, тридесять веков назад. То бишь, по-вашему, три тысячелетия. У нас и летоисчисление от ухода Атлантиды ведётся.
— Так, выходит, в обоих наших мирах от атлантов ни следа, ни памяти не осталось?
— Как это — не осталось⁈ — Возмутилась Яга. — Это ты, милок, шалишь! Атланты-батюшки нас не только колдовать да волшебствовать научили. Мы их прямые потомки. Мой род, скажем, к самим Велесу да Вию восходит. Первая Баба Яга, жена Велеса, по батюшке Виевна была.
Тут уж я не выдержал. Бедная кружка, вырвавшись из моих ослабевших пальцев, скатилась под стол и там испуганно затихла.
— Вий? Велес⁈ — Пролепетал я. — Так это… Это же имена старославянских богов!
— Не богохульствуй, — строго оборвала меня старушка и перекрестилась на икону в уголке. — Господь бог у нас один, Творец и создатель всего сущего! А уж Вий, Велес, Перун, Хорс и иже с ними — это всё атланты, пришельцы с далёких звёзд, самой природы повелители.
— Уважаемая Яга хочет сказать, что владели атланты энергией всех четырёх стихий, — мяукнул Мяндекс. — И каждый был, так сказать, узким специалистом в определённой отрасли магии. Перун, скажем, отвечал за погоду и мог покорять небесный огонь.
— Ну да, за это его считали богом грома и молнии, — кивнул я, припоминая университетский курс религиеведения.
— Верно! Велес прекрасно понимал животных и людей, за что у вас стал покровителем скота и торговли. Такая специализация была у каждого атланта. — Баюн вдруг нервно оглянулся. — Прошу прощения, вынужден откланяться: срочные дела. Будете в столице, загляните на рюмочку валерьянки, — Он повернулся к нам хвостом и исчез.
— А ну-ка брысь! Отвали от дедовой сметаны, негодяй пушистый!.. — Послышался издалека его голос.
Картинка давно пропала, яблочко скатилось на стол, а я всё сидел и ошеломлённо пялился в белизну фарфора, пытаясь уложить в голове свежеобретённые сведения. Получалось плохо.
— Ну что, соколик, ответил Мяндекс Васильевич на твои вопросы?— Хозяйка убрала чудесную тарелочку на полку и присела напротив.
— Ответить-то ответил, — вздохнул я. — Вот только мне теперь эту информацию осознать и переварить нужно…
— Давай, дружок, ты переваривай, а я чайку организую. С пирогами. Пироги-то, небось, любишь. По фигуре вижу.
Пока старушка хлопотала у самовара, я невольно наблюдал за ней. Надо же, такая гостеприимная, добрая. Движется легко, словно порхает. И никаких тебе признаков легендарной хромоты.
— Бабуль, а чего тебя в наших сказках Костяной ногою зовут и злой людоедкой считают?
Яга замерла с блюдом пирожков в руках. Затем медленно повернулась, поставила их на стол и, смерив меня язвительным взглядом, бросила:
— А ты, мил-друг Арсен, в окошко-то погляди. Там и ответ на твой вопрос будет.
Заинтригованный, я поднялся с лавки, подошёл к окну и, отодвинув занавеску, выглянул наружу.
Увиденное потрясло меня до глубины души.
Двор перед избушкой окружал глухой двухметровый частокол из костей. С верхушки каждого кола весело скалил зубы белый человеческий череп. Сотни пустых глазниц излучали мертвенный зеленоватый свет, придающий зрелищу особенно жуткий, потусторонний вид.
— Ну как, впечатляет? — Яга неслышно подошла сзади, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. — Эй, дружок, да ты совсем с лица спал!
— Знаешь, Ягуся, если я за сегодня заикой не сделаюсь или от инфаркта не скопычусь, может, даже начну привыкать к вашему ненормальному миру. Это ты сама стольких людей оприходовала, или предки помогали?
— Эх, соколик, слушаешь — да не слышишь, — сокрушённо покачала головой старушка. — А ведь я тебе сегодня не раз уж говорила: не верь глазам своим. Не кости это вовсе, а растение магическое, дальний родич купальского папоротника. «Череповник ночесветный» называется. Его много веков назад вывели, чтобы избы-сторожки наши огораживать.
— Зачем?
— А затем, касатик, чтобы всякие-разные зазря меж Тьмой и Светом не шастали. Для того-то нам и слава страшная, и вид противный дадены, и изба в тёмном лесе, вдали от жилья людского схоронена. А ранее мы под лохмотьями и доспехи носили: сперва из костей да кожи воловьей, затем — ковалями склёпанные. Оттуда и пошли сказки ваши о ноге костяной, золотой да железной. Так-то, друг Арсений! Вертайся за стол. Слышишь, самовар запел? Сейчас чаевать будем.
Минут через десять, когда мы уже попивали ароматный травяной чай с горьковатым гречишным мёдом, в калитку кто-то осторожно постучал.
Яга недовольно нахмурилась.
— И кому это в такой час дома не сидится? — Пробурчала она выходя на двор.
— Хорошей вам ночи и всех благ земных, — послышался снаружи приятный мужской голос. — Скажите, любезная привратница, вы задумывались о вечной жизни?
От этого вопроса повеяло чем-то таким родным и знакомым, что я не удержался и выглянул за дверь.
У самого крыльца, в слабом свете череповника, стояли двое высоких молодых парней в тёмных накидках. Один, с большой толстой книгой в руках, что-то негромко, но вдохновенно декламировал. Второй одобрительно качал головой в такт его речам, осторожно удерживая за локоть беспомощно замершую Ягу.
Заметив меня, парни оживились.
— Приветствуем вас, о незнакомец. А вы когда-нибудь задумывались о преимуществах и безграничных возможностях вечной жизни? Дозвольте же зачитать вам один мудрый стих из священных Вед, — гость с книгой вопросительно посмотрел на меня и пошелестел страницами.
Я спустился с крыльца, приобнял старушку и выдохнул:
— Что ж, валяйте!
И гости свалили. Оба и сразу. Просто растворились во тьме ночной, злобно зашипев и оскалив в хищной гримасе острые белые клыки.
Бабуля тут же зашевелилась, глубоко вздохнула и крепче прижалась ко мне.
— Ух, спасибо тебе, Арсений! Выручил! Так и не научилась им, бездельникам, от ворот поворот давать.
Я только недоумённо пожал плечами.
— За что спасибо? И вообще — кто это такие?
— Обычные вампиры. Больно приставучие твари. Ежели бы не ты, дружок, до третьих петухов мозги бы мне полоскали, — Яга потянула носом и фыркнула. — А ты герой, настоящий богатырь! За ужином, почитай, головку чеснока скушал, то-то нечисть залётную как ветром сдуло!
— Настоящие вампиры⁈ — Мне снова, в который раз за день, резко поплохело. — А чего им нужно?
— Знамо дело, чего. Кровушки, побольше да погорячее, — хмыкнула старушка. — Бродют по Навьим землям с нашими Ведами, и каждому жизнь вечную
